Семья Нея исповедовала протестантизм, но, когда Мишель подрос, отец все же решил отдать его для обучения в католический коллеж Святого Августина. Учение давалось маленькому Мишелю без труда, о чем красноречиво свидетельствовали его весьма неплохие школьные отметки. Уже с детства Мишеля отличала склонность к лидерству, которая проявлялась во время обычных для мальчишек игр в «войнушку». Организуя со своими сверстниками потешные баталии, будущий «храбрейший из храбрых» частенько являлся домой с разбитым в кровь носом и в разодранной в жаркой схватке рубашке. По окончании коллежа Ней поступает в услужение к нотариусу, в конторе которого проведет долгих четыре года.
Физически очень сильный, рослый, неутомимый, превосходный наездник, Ней с детства бредил кавалерией. В 18 лет Мишель бежал из родительского дома. В декабре 1788 г. он записался в королевскую кавалерию гусаром и стал нести гарнизонную службу в приграничном Меце. Блестящая униформа – алый ментик с желтыми шнурами, голубой доломан, расшитый широкий пояс, красивый высокий головной убор малинового цвета, ухарски сморщенные сапожки-венгерки и волочащаяся сабля с ташкой – была очень к лицу огненно-рыжему кудрявому зеленоглазому молодцу-эльзасцу с залихватской косичкой над левым ухом – предметом особой гордости всех лихих гусар-сорвиголов той поры. Он быстро прослыл лучшим фехтовальщиком в своем гусарском полку, на него стали делать большие ставки. Записной дуэлянт и забияка, он вскоре настолько серьезно ранил лучшего шпажиста-бахвала из соседнего егерского полка, что того комиссовали из армии. Честь гусарского полка осталась незыблема, а для братьев по оружию Ней стал идолом. Вполне понятно, что эта
Неизвестный художник. Маршал Ней. Гравюра. 1830-е гг.
бретерская выходка ему, любимцу своего полковника, сошла с рук: несколько дней гауптвахты, и наш герой снова задирал сослуживцев, снова дрался на дуэлях, снова выходил победителем.
Парадоксально, но Мишелю Нею не довелось участвовать в важнейших сражениях Наполеона – ни при Маренго, ни при Аустерлице, ни при Прейсиш-Эйлау, ни при Ваграме! Зато благодаря беспредельному бесстрашию он покрыл себя немеркнущей славой в двух самых неудачных битвах Бонапарта – при Бородине и Ватерлоо! И тем не менее именно его скупой на похвалу Бонапарт называл Les Brave des Braves – «храбрейшим из храбрых». Правда, уже после смерти другого легендарного храбреца – Жана Ланна. Так что наш герой был «храбрейшим из храбрых» № 2! Ней как никто умел вдохновить своих людей, вселить в них отвагу. Эффект его присутствия был волшебным. Там, где появлялся Ней, об отступлении и, тем более, бегстве никто не думал. Его можно было назвать воином из воинов. Мишель не знал чувства страха. Как-то незадолго до смерти его спросили, испытывал ли он когда-нибудь страх. Ней, не раздумывая, простодушно ответил: «Нет, для этого у меня не было времени!»
И действительно, он не любил долго думать на поле боя. Еще в 1797 г., в годы лихой гусарской молодости, шедший со своими солдатами в арьергарде бригадный генерал Ней внезапно обнаружил под Гиссеном бесхозную батарею конной артиллерии. Недолго думая, Мишель развернул горстку кавалеристов и бросил их в атаку на австрийскую пехоту, уже почти завладевшую пушками. После жестокой стычки с подоспевшими на выручку пехотинцам австрийскими тяжелыми драгунами малочисленные гусары Нея разбиты. Сам он в бою ломает саблю, получает тяжелое ранение в правую руку, его придавливает павшей под ним лошадью, и он в первый и последний раз в жизни оказывается в плену. Но очень скоро – 27 мая 1797 г. – его отпустили под честное слово, а затем, задним числом, обменяли на взятого в плен австрийского генерала.
Между прочим, ранение правой руки Нея было настолько серьезным, что врачи настоятельно советовали ампутацию. Однако Мишель категорически отказался: ведь это же конец карьере, он не сможет служить в армии с одной рукой. Состояние Нея с каждым днем ухудшалось, и врачи вновь и вновь настаивали на ампутации, но, даже находясь в полубреду, Ней отказывался. Несколько дней Мишель был в очень тяжелом состоянии, однако крепкий молодой организм справился, и вскоре Ней пошел на поправку.
Со шпагой в руке в роскошном темно-синем бархатном, расшитом золотом и серебром маршальском мундире, Мишель Ней всегда был впереди своего корпуса. Как лидер и вдохновитель он не знал себе равных. Не единожды собственным примером останавливая бегущих, Ней в одиночку бросался в атаку, увлекая за собой солдат. (При этом Ней никогда не гнался за чинами и орденами!) Лучшего командира, чтобы повести необстрелянных юнцов в бой, было не найти. Он запросто мог с каре пехотинцев отразить атаку кавалерии или оборонять деревню штыками. Ней никогда не полагался на адъютантов, чтобы выяснить, что случилось на поле боя, а устремлялся в гущу схватки сам. Он, казалось, был совершенно неуязвим для пуль и ядер, и, где бы ни появлялся, солдаты собирались с духом, вылезали из траншей и из-за стен и шли в атаку с криком: «Там – Le Rougeaud! Сейчас дело пойдет!»
Пылкий и добрый, безумно храбрый в атаке и невероятно стойкий в обороне, Ней пользовался заслуженными почетом и уважением в скупой на симпатии и сантименты военной среде (причем как среди своих, так и у врагов!); рядовые же его просто боготворили. И это при том, что он достаточно неохотно делился славой, предпочитая тянуть одеяло на себя. Однажды корпус Нея из-за самонадеянности маршала попал в серьезную передрягу в битве при Йене, и обеспокоенный Наполеон послал ему на помощь Ланна с подкреплением. В ответ Ней, находившийся, как всегда, в самой гуще схватки, крикнул: «Скажите его величеству, что я ни с кем не делю славу!» Его солдаты знали за ним эту слабость и весьма своеобразно высказывались по этому поводу: «С ним плохо спать: он все одеяло стягивает на себя!» Несмотря на победу в той битве, раздосадованный упрямством Нея император высказал ему свое недовольство, правда весьма деликатно.
Все это стало возможным для сына простого бочара только после взятия 14 июля 1789 г. королевской тюрьмы Бастилии, положившего начало Французской буржуазной революции. Прекрасно вооруженные и обученные войска коалиции европейских монархов уже стояли на пороге Франции. Противник находился в Саарлуи, на родине Нея, и патриотически настроенный отец Мишеля ушел в республиканскую армию. В первый день 1791 г. его второй сын, рыжегривый Мишель, получает повышение – чин капрала-квартирмейстера. Однако не прошло и года, как радость от этого была омрачена смертью матери, скончавшейся в ноябре. Ее смерть очень сильно потрясла Нея-младшего. «Я обещал ей, что приеду домой генералом», – со слезами на глазах говорил он.
Массовое бегство за границу офицеров королевской армии вызвало необходимость в пополнении офицерского корпуса. В республиканской армии под началом генерала Дюмурье, где перед многими честолюбцами из низов открылся широкий путь к военной карьере, Мишель Ней начинает быстро продвигаться по служебной лестнице. 1 февраля 1792 г. Ней получает очередное повышение – чин вахмистра. У местечка Вальми армия Дюмурье и Келлермана преградила путь армии герцога Брауншвейгского. Пруссаки были уверены в победе, они знали, что им противостоят солдаты в оборванной одежде, многие из которых даже не нюхали пороха. Однако эти оборванцы знали, что защищают свою революционную отчизну, и стояли насмерть на этом ставшем знаменитым поле. И пруссаки повернули вспять перед голоногими санкюлотами, возвратившись за Рейн. Наш герой получил первое настоящее боевое крещение и почувствовал опьяняющий вкус победы. После Вальми Дюмурье двинулся на Брюссель. Шесть недель спустя Мишель Ней вновь одержал победу под Жемапом, и, когда входил в Брюссель 8 дней спустя, он уже чувствовал себя ветераном. Правда, битва при Неервиндене завершилась для французов (и Нея в том числе) жесточайшим поражением. Постоянно находившийся в первых рядах бойцов вахмистр Ней из 4-го гусарского полка всегда готов был в любой момент ринуться на врага. За два с небольшим года Ней из рядового гусара «из глубинки», драчливого нарушителя спокойствия превращается в офицера.
