Ширли-Энн хотелось получить совет от Берта. У него был исключительно ясный и здравый взгляд на вещи. Она подождала, пока он опустошит тарелку и съест банан.
— Берт.
— М-м-м?
— Ты действительно думаешь, что полиция захочет меня допросить?
— Это очевидно. Ты свидетель. А может, и подозреваемый.
— Да ладно тебе. Я тут ни при чем.
— Но они этого не знают. Если… как там зовут того парня, гея?
— Майло.
— Если Майло не сможет объяснить, откуда у него взялась марка, естественно, возникнут вопросы.
Ширли-Энн стала нервно накручивать на палец прядь волос.
— Наверно, ты прав.
— Не понимаю, зачем ты вообще связалась с этой компанией.
— Из-за тебя.
Он нахмурился:
— Из-за меня?
— Ты с утра до ночи пропадаешь в своем центре. А я все вечера сижу одна дома. Помнишь, ты однажды принес брошюрку «Чем заняться в Бате»? Там я про них и прочитала.
— И что ты теперь намерена делать?
Берт всегда был настроен позитивно и практично. Прекрасные качества в мужчине, хотя иногда довольно утомительные.
— Имеешь в виду — если они станут задавать вопросы?
— «Если» тут неуместно.
— Скажу им правду, а что еще? Я не хочу, чтобы у Майло было больше неприятностей: ему и так несладко.
— По-моему, ты не должна отсиживаться. Почему бы тебе самой не пойти в полицию и не рассказать им обо всем раньше, чем они придут к тебе?
Берт любил действовать прямо и решительно — вот почему ему так подходила его работа в центре. Он называл ее «спортивным менеджментом», хотя Ширли-Энн подозревала, что ему просто больше нравилось показывать упражнения клиентам, чем торчать за офисным столом.
— Это плохая идея, — покачала головой Ширли-Энн. — Я не хочу подставлять Майло. Честно говоря, я даже не уверена, что он сам пошел в полицию. Он сказал, что собирается, но кто знает.
— Подставлять? — повторил Берт. — Ты выражаешься, как уголовница.
— Хватит, Берт. Я сказала, что не пойду, и точка.
Берт немного смягчился. Он даже предложил ей дольку апельсина. На его лице появилось выражение вселенской мудрости, которое он часто практиковал, тренируя новичков и показывая им, как правильно держать теннисную ракетку.
— Признайся хотя бы, что это довольно странная компания. Как там зовут того типа с собакой — Руперт?
— Тип — подходящее для него словцо. Руперт одевается словно актер, изображающий француза. Или лучше сказать — сильно потрепанного француза. Черный берет, джинсы и джерси в полоску. И еще этот жуткий породистый акцент. Я тебе о нем уже рассказывала?
— Вроде да, — ответил Берт.
— Когда его слушаешь, кажется, что он сама деликатность, но стоит ему где-то появиться, как начинается бедлам. Из-за него «Ищеек» выгнали из отеля «Фрэнсис».
— Почему?
— Я не знаю деталей. Вообще, он может ляпнуть такое, что хоть уши зажимай, а голос у него — дай бог всякому. Боюсь, он сам не понимает, как это действует на других.
— Тогда держись от него подальше. А женщины? Они более приличные?
— Есть, например, Полли Уайчирли. Она наш председатель. Маленькая блондинка с приклеенной улыбкой — знаешь, такие бывают на благотворительных базарах у продавцов сладостей. Она основала эту группу и неплохо ею управляет. Думаю, это очень важно для ее самооценки.
— С ней можно иметь дело?
— Пожалуй, да, хотя Джессика — та, что управляет галереей, — считает, что ей нельзя доверять.
— Интересно, почему?
— Не знаю, но они друг друга недолюбливают. Полли была недовольна, когда я на прошлой неделе согласилась посидеть с Джессикой в кафе «Луна и шесть пенсов». А Джессика не особенно обрадовалась, узнав, что я встречалась с Полли в «Ле Паризьен». За этим что-то стоит. Но они мне обе нравятся — каждая по-своему. Джессика — умная и яркая. С ней интересно.
— Но у вас есть и третья женщина?
Ширли-Энн улыбнулась:
— Мисс Чилмарк не любит, когда ее называют «женщиной». Леди, вот она кто. «Чилмарки жили в западных графствах более семисот лет». Она не выносит Руперта. И Полли. Да и всех остальных тоже, кроме Майло. Он хочет быть председателем.
— А ты что думаешь? — спросил Берт. — По-твоему, Майло украл марку?
— Меня бы это очень удивило. Я всегда считала его интеллигентным человеком.
— Но это не какое-то заурядное преступление, — заметил Берт. — Все было обставлено с большим умом. Вспомни тот стишок про Викторию на радио и в газетах.
Она кивнула.
— Да, это был чертовски ловкий блеф. Все на него клюнули, даже полиция.
— Значит, ты согласна, что это дело провернул человек с мозгами?
Она кивнула:
— Не кража, а искусство. Просто блеск. Его стишок всех обманул. Тем глупее было показывать конверт сегодня вечером — если Майло действительно преступник.
— Может, это еще один ход в его комбинации.
Ширли-Энн широко раскрыла глаза. Берт как никто разбирался в закулисных играх и интригах. В спортивном менеджменте всегда много желающих занять твое место.
— И что, по-твоему, он задумал?
Она наклонилась к нему через стол, поставив подбородок на поднятый кверху большой палец. Ее губы были слегка приоткрыты. Она надеялась, что он скажет: «Да плевать на этого Майло», — и нагнется ей навстречу.
Вместо этого Берт спросил:
— Он разбирается в марках?
Ее подбородок перебрался на открытую ладонь, что выглядело уже не так соблазнительно.
— Понятия не имею. Никто не говорил на эту тему. По-моему, если он на чем-то и помешан, то скорее на Шерлоке Холмсе.
Ее бойфренд задумчиво провел пальцем по ободку бокала.
— Думаешь, он воображает себя Холмсом?
Ширли-Энн хмыкнула:
— Почему бы и нет. Он даже носит такую же шляпу с двумя козырьками. Но я не вижу, при чем тут кража почтовой марки. Холмс раскрывал преступления, а не совершал.
Берт пояснил свою мысль:
— Он мог бы блеснуть своими дедуктивными способностями, притворившись, что нашел марку в стиле Холмса.
— Но он этого не сделал, верно? Она оказалась между страниц его книги.
— Просто глупая ошибка, которая доказывает, что он вовсе не Шерлок Холмс, — ответил Берт. — Он мог спрятать конверт в книге, а потом забыть, что собирается читать ее на вечере.
Она задумалась:
— Очень может быть. И что он собирался сделать с маркой?
