Потом — в Египет, в Саудовскую Аравию поехали учиться муфтии и с удивлением обнаружили, что ислам, который преподают там — совсем не похож на то, что они считали исламом у себя на родине. А потом — они вернулись и стали преподавать. И стали удивляться уже местные.
Так, разрыв между тем, что должно было быть, и тем, что было по факту, постепенно рос и рос — но на него никто не обращал внимания. Не обращали до тех пор, пока не появилось ИГИЛ — Исламское государство Ирака и Леванта, в котором боевиков с постсоветского пространства было очень и очень много, пока Турция не сбила российский самолет и не получила в ответ серьезные экономические санкции, пока не началась война на Украине. И так — возник противоестественный союз Украины и Турции, за которыми стояли США — и им стало необходимо некое оружие против России. Некий новый ислам, который совмещал бы в себе исламский фанатизм и готовность к смерти и вполне рациональные, по-европейски рациональные цели и требования, способность и готовность сотрудничать с западными спецслужбами и даже служить в подразделениях кадровой армии и служб безопасности, подчиняясь приказам…
Первые аскеровцы — появились на территории Николаевской и Херсонской областей Украины. Это были крымские татары, вернувшиеся из Европы чеченцы батальона Дудаева и принявшие ислам украинцы, русские и белорусы, прошедшие подготовку в лагерях боевиков, организованных силами и на деньги турецкого правительства и военизированной организации «Серые волки». Их название происходило от татарского «аскер» — воин. Аскеровцы взаимодействовали с батальонами Азов-Крым и Правый сектор — Крым, часть из них была зачислена в милицию и национальную гвардию Украины. Часть аскеровцев возможно даже не была мусульманами — на некоторых фото они позировали по пояс голыми, с оружием — и скажите, много ли мусульман сделают на своем теле татуировку «88
[8]»? В отличие от боевиков Аль-Каиды и ИГИЛ их никто не преследовал и не разыскивал на Западе — наоборот, они охотно давали интервью западным корреспондентам, где рассказывали, как скучают о Крыме и как хотят туда вернуться. На практике же — они систематически терроризировали местное население Запорожской, Николаевской, Одесской и Херсонской областей Украины, похищали и убивали неугодных, запугивали, отнимали и сжигали дома и торговые объекты, угоняли скот, участвовали в расправах над мирными жителями в тех частях Донецкой и Луганской областей, которые контролировала Украина. Затем — отряды аскеровцев появились на территории Грузии, Азербайджана, стран Средней Азии и Афганистана. В Грузии — они устроили лагеря подготовки боевиков в Кистинском ущелье, полном чеченцев — кистинцев, в Азербайджане — они проявляли активность в районах, граничащих с Россией, где большинство населения составляют лезгины. В Средней Азии — они проявили активность в самой населенной ее части — Ферганской долине, активность аскеровцев была отмечена и в Оше. В Афганистане — их лагеря по данным разведки находились только в северной его части, там, где проживают таджики и узбеки. Скорость распространения аскеровщины потрясала — хотя ничего удивительного, по здравому размышлению — как раз и не было. Ведь их никто не признавал террористами, они почти не высказывались по проблемам веры и проблемам Ближнего Востока, им было чуждо стремление мусульман отвоевать Иерусалим у евреев. Всю свою ненависть — аскеровцы направляли на Россию и русских.
И мы — должны были отбивать удары уже нового врага. Как будто нам не хватало старых…
Понятно, что Мирза — не поедет сюда из самого Кабула — зачем ему, не тот уровень. Но Кандагар — центр торговли, известный всему Афганистану, там у него много родственников, и один из них — ни за что не откажет в просьбе высокопоставленному родственнику, в чем бы она не заключалась. Например, продать пару вот этих вот НАТОвских башмаков, ворованных на складе — а взять за них двадцать тысяч американских долларов. Ну и что, какая разница, что на базаре они стоят двадцать. В Афганистане — не задают лишних вопросов и не отказывают от помощи родственникам. Тот, кто откажет, будет бинанга. Нанга — это чувство родства, би-нанга, то есть без чувства родства. В Афганистане это слово означает «подлец».
Галька под ногами, тяжелый запах от ослов и мулов, разложенный на мешковине товар, чужие, горбоносые, бородатые лица, неспешный разговор — каркающий пушунский переплетается с более изысканным дари, в Афганистане так называется «фарси». Перекресток миров…
Нужный мне торговец — приехал не на ослах, он приехал на машине. Синий, китайский Фотон. Говорят что между Афганистаном и Таджикистаном тут нет проходимой для машин дороги — но на самом деле она есть, если есть торговля, то будет и дорога. Это для таможенников и пограничников ее нет. Машина — как обычно для Афганистана и Пакистана богато раскрашена, на кабине нарисована золотистая лодка.
Вот и она…
Я остановился около машины — и торговец, молодой, сообразительный бериш
[9] тут же вскочил на ноги.
— Интересуетесь, эфенди…
— Интересует.
Я присел на корточки, достал из нагрудного кармана горсть изюма и кинул в рот. Это условный сигнал.
Передо мной — лежала форма, стояли ботинки и кроссовки, красовались разгрузки и фляги. Все — новое или почти новое на вид, все — украдено с конвоев или со складов.
— Новое?
— Все первый сорт, эфенди, неношеное, контракт.
Контракт — обозначает, что товар произведен по контракту и по стандартам вооруженных сил. Есть еще слово «милспек» из новояза.
Я узрел знакомую черную пластиковую коробочку с ручкой, открыл — так и есть, Эотек. Понятно, что не Китай, оригинал — наверное, кто-то заказал в армейском интернет-магазине, его по дороге и украли. А прицел хороший, вон, кнопка — для режима ночного видения.
Взять что ли? Деньги есть, а в России такой дорого.
— Сколько просишь?
— В какой валюте, эфенди? Если в долларах, то пятьсот.
Я покачал головой.
— Побойся Аллаха, за такую цену я закажу по почте. Будто он тебе сколько то стоил. Плачу пятьдесят долларов.
— Вай, эфенди, может, я и выгляжу как глупый ишак, но у нас есть в городе интернет и я знаю, сколько эта вещь стоит! Только из уважения к вам я предложу ее Вам за четыреста американских долларов. Американский прицел — за американские доллары. Хорошая сделка, эфенди, клянусь Аллахом…
— О, Аллах, помоги мне! Твое уважение подобно глотку воды в пустыне — он так мал, что почти и не замечаешь его. Только потому, что ты так долго вез свой товар, я дам тебе за него ровно сто американских долларов. Сто — и ни центом больше!
— Эфенди, мои дети хотят есть, а накормить их большая проблема, ибо я хоть и молод, но у меня их уже трое. Прибавьте к вашей цене еще двести долларов, и пусть Аллах приведет в порядок дела ваши…
— Аллах накажет тебя за желание содрать с меня лихву. Я накину не более чем сто долларов от той цены, что назвал — и только ради твоих детей.
