Хотя социальная пирамида все равно ступеньками. К какому-нибудь духу фараона и близко не подойдешь. Сидит он на троне важный, весь в золоте, смотрит в никуда остекленевшим взглядом. А вокруг слуги-ушебти и рядовые духи.
— И не скажешь, что у него мозга нет, верно? — хмыкнул Валерий, показывая Данилюку одного такого Сына Ра, Могущественного Быка, Разливающего Нил и Прочая, Прочая.
— В смысле нет?
— Так у фараонов же их после смерти вытаскивают. Крючками через ноздри. Положено перед мумификацией.
— О как, — подивился Данилюк. — Не знал.
Плывя на ладье по подземному Нилу, Данилюк задумчиво смотрел на черное солнце. К нему, как обычно, подбирался исполинский змей Апоп. Время от времени ему удавалось отхватить кусочек-другой, но солнечные секьюрити не дремали.
Жизнь продолжалась и в загробном мире. Однако Данилюк прикидывал, как долго существовал тот же Древний Египет, какая тьма народа за это время скончалась, и все яснее видел — нет здесь такого количества. Да и остальные загробные мирки должны быть населены гораздо плотнее. Пусть даже в те времена людей было гораздо меньше — это же десятки поколений!
Нетрудно догадаться, что большая часть давно ушла на перерождение. Про него Данилюк слышал уже неоднократно.
— Слушай, а тут есть кто-нибудь из более древних? — спросил он Валерия.
— Более древних, чем египтяне? — сразу понял тот.
— Ну да. Из тех, которых сейчас уже не помнят.
— Так откуда же им быть, если их не помнят?
— А как это связано? — озадаченно спросил Данилюк.
Оказалось, что напрямую. Валерий объяснил, что после смерти душа постепенно теряет слой за слоем, все более очищается и истощается, пока окончательно не утратит воспоминания, превращаясь в бездумную тень. Но чем больше людей о тебе помнит, тем дольше сохраняется твоя личность. Память в загробном мире очень важна.
— Понимаешь, если в мире живых от тебя что-нибудь осталось — это делает тебя более реальным и мешает уйти на перерождение, — сказал Валерий.
— Что осталось?
— Да что угодно. Прежде всего тело — пока оно окончательно не разложится или не окаменеет. Потом то, что ты после себя оставил. Например, дом построил, дерево посадил, картину нарисовал — все это удерживает. А сильнее всего держит память живых — если твое имя по-прежнему помнят, исчезнуть будет очень непросто. Поэтому известные люди всегда задерживаются дольше остальных — они крепко привязаны памятью.
— Меня вряд ли кто будет помнить, кроме родни… — с легкой печалью сказал Данилюк.
— Но все это только затрудняет уход, а не запрещает, — добавил Валерий. — В общем-то, многие перерождаются почти сразу после смерти. Некоторые вообще минуют загробные миры — сразу прыгают в новое тело.
— Буддисты, что ли?
— Да много кто. Но большинство все-таки сначала сюда.
— Услышал тебя… А если меня уже никто не помнит, ничего интереснее замка из «Лего« я при жизни не создал, а тело давно сожрали черви… все, рождайся заново? Или можно еще как-то задерживаться?
— Есть и другие способы, конечно. Можно, например, поддерживать себя внешними эманациями.
— Это как?
— Да почти как при жизни. Например, вот хоть эта пища, — откусил кусок лепешки Валерий. — Это — плотный астрал. Поглощая его, ты получаешь вкусовые ощущения, на некоторое время «оживляешься« и чуточку замедляешь процесс утраты себя. Но от подобных мелочей польза невелика. Это ж так, эфирный сгусток. А вот если ты поглотишь другого духа… но этого ты лучше не делай.
— Почему?
— Вампиризм потому что. Голодных духов видел? Это они и есть — кто выбрал для себя такой путь. Начнешь жрать другие души — превратишься в монстра.
— А если животных? Тут многие охотятся.
— Это другое. При охоте ты получаешь не сам дух, а его… съедобную часть. Которую можно пожарить, сварить или вообще съесть сырой. А сам дух животного через некоторое время восстанавливается. Вон, в Хели в некоторых домах каждый день жарят одного и того же вепря — а он на следующий день оживает. Главное — не поглощай сам дух. Станешь привидением-вампиром, голодным духом.
— Ну все равно, целыми днями жрать — то еще развлечение.
— Не обязательно именно жрать. Можно просто сохранять себя в форме. Контролировать распад. Для этого лучше всего найти работу. Неважно, какую, лишь бы от тебя польза была. Другим духам или просто мирозданию. Это… стабилизирует.
Данилюк рассеянно покивал. До него наконец-то дошло, почему Валерий ему помогает. Действительно, среди духов идеальной сохранности преобладали относительно молодые, недавние. А почти все древние, перевалившие за несколько веков, были при деле. Исполняли какие-то функции — что-то стерегли, чем-то управляли, что-то производили. Или, как Валерий, помогали новоприбывшим. Таким образом они придавали своему существованию некий смысл — и он сохранял их личность и память. Не давал деградировать до астральной нежити или уйти на реинкарнацию.
Впервые Данилюк задумался о том, что и ему не помешало бы найти работу. Он пока что совсем свеженький дух, и в мире живых от него осталось много чего. Его тело разложится еще не скоро, родни и друзей довольно много, и они его пока что отлично помнят. Лет тридцать у него есть точно.
Но лет тридцать — это далеко не вечность. А значит, постепенно его душа тоже будет терять слой за слоем. И если он не хочет пополнить ряды астральной нежити или голодных духов — лучше прикидывать уже сейчас.
Глава 16
Дуат стал последним из так называемых миров Ойкумены. Народов, населявших Европу, Западную Азию и Северную Африку. Но это была лишь малая часть Загробья.
Правда, дальше интерес Данилюка стал угасать. Потянулись мирки совсем уже крохотные — всяких африканских, американских и тихоокеанских племен. В некоторых творилась какая-то фантасмагория, но в большинстве призраки просто жили себе потихоньку. Разные Поля Счастливой Охоты, по которым кочевали духи индейцев, и Острова Веселья, на которых ели бананы духи папуасов.
Самым большим из таких был По — загробный мир полинезийцев. Кое-где довольно неприятный и даже опасный, но в целом симпатичное местечко. Очень много солнца, моря, рыбы и гигантских монстров.
Полной его противоположностью был Адливун — загробный мир эскимосов. Замерзшая пустыня, по которой бродили природные духи и мелкие божества. Очень многие, в том числе люди, пребывали в облике животных — медведей, волков, оленей-карибу.
Четыре дня Данилюк и Валерий провели в Миктлане — загробном мире ацтеков. Прошли меж двумя горами, посмотрели на гигантского крокодила и змею. Пересекли восемь пустынь и поднялись на восемь пиков. Померзли под ледяным ветром с обсидиановыми лезвиями и переправились через реку на спине собаки со светящимися глазами.
