Лимбо.
— Хорошо, — сказала Каэтана, делая отметку в блокноте. — Теперь верните нас обратно, и я поставлю вам зачет.
Данилюк снова задумался. Рука ненадолго зависла над рычагом. «Вверх« и «вниз« тут явно не годятся — в Лимбо нет никаких слоев Тени, нету Семи Сфер. Нейтралка тоже не то. Значит, либо стрелка вправо-влево, либо с волнистой линией, либо кофейная чашка.
Хм, а может, чашка — это возвращение на базу? Такой символ дома, отдыха… звучит вроде логично.
Гордый своей догадливостью, Данилюк перевел рычаг в эту позицию и завертел головой, ожидая исчезновения тумана. Но тот не исчезал, вокруг по-прежнему царило Лимбо. Машина никуда не перемещалась.
Однако рядом с приборной панелью что-то зажужжало. Послышался звук текущей воды. А потом откинулась крышка, и на небольшом подносике выехала кофейная чашка.
С кофе.
Данилюк уставился на нее в немалом изумлении. И даже сеньора Каэтана издала сдавленный звук и подалась вперед.
— Ваша моторизованная повозка только что сварила кофе? — переспросила она.
— Сам в шоке, — ответил Данилюк.
Вот чего-чего, а подобной функции он не ожидал. Подсознание совершило весьма странный выверт, наделив кабриолет такой возможностью.
— Я… я сам не знаю, как это у меня получилось… — пробормотал Данилюк.
— Да, такого мой андалузец не умеет, — согласилась Каэтана, беря чашку и делая глоток. — Хотя кофе неплохой.
Глава 25
Вокруг иногда появлялись кусочки сотворенного. Возникали из ниоткуда, из ничего. Летишь-летишь в бесконечном тумане, а потом хоп — внизу-то домик.
С возвращением в Чистилище Данилюк разобрался быстро. Не так уж и много вариантов было на рычаге. Сдал экзамены, стал полноценным освобожденным духом и теперь работал не только во внешних кругах, но и других астральных зонах.
В первую очередь — Лимбо и Загробье. Дальше его пока не посылали.
Сейчас он летел именно по Лимбо. Без конкретного задания, просто в поиске. Если начальству он вдруг понадобится, на смартфон придет сообщение.
Работал так Данилюк уже почти месяц. За это время разыскал пятерых выпавших из системы и отвез их в Чистилище. Может показаться, что всего пятеро за месяц — не так уж и много, но найти в Лимбо кого-то конкретного — задача адски трудная. Данилюк рыскал практически… даже не практически, а просто вслепую. Шарил в тумане на ощупь.
И сегодня он снова нашел человека. То есть духа. Туман под колесами слегка сгустился, принял определенную форму, и Данилюк сбавил ход. Несколько секунд спустя он приземлился возле большой войлочной юрты.
У входа, как и полтора года назад, сидел низенький коренастый киргиз. По-прежнему в синем халате и с пиалой, только теперь еще и с казаном плова. Глянув на Данилюка без малейшего удивления, он спросил:
— Ты что, не нашел станцию? Заблудился, что ли?
— Э-э… вообще-то нашел и уехал… — растерянно заморгал Данилюк. — Я… меня очень долго не было.
— Несколько часов — это для тебя очень долго?
— Вообще-то, года полтора…
— Правда, что ли?
Киргиза эта информация вроде бы не расстроила. Он повел рукой, предлагая присесть, и спросил, хочет ли Данилюк кумыса. Тот, в свою очередь, предложил хозяину юрты кофе.
Киргиз не отказался.
Некоторое время они с Данилюком молча сидели и пили. Торопиться было некуда. В загробных мирах вообще никто никогда не торопится.
Потом Данилюк предложил киргизу переехать. В Чистилище его всяко пустят, а если даже нет или он вдруг сам туда не хочет — в Черный Город. Или в любое другое место по его выбору.
Киргиз неспешно прихлебнул кофе и покачал головой.
— Я могу уйти сам, — напомнил он. — Когда захочу. Я уже уходил, а потом возвращался. Мне здесь нравится.
— Уверен? Там ты хоть имя свое вспомнишь.
— А что мне с того имени? Есть мне его? Спать на нем? Кому какая разница, как меня зовут? Ты вот как меня зовешь?
— Ну… вслух никак. А про себя… про себя — киргизом. Хотя я даже не уверен, что ты киргиз. Может, ты узбек?
— Да зови ты как хочешь, кому какая разница? У животных вот нет имен — страдают они от этого? Меня устраивает моя юрта посреди Лимбо.
— Ну устраивает так устраивает, насильно мил не будешь, — не стал спорить Данилюк. — Но если вдруг передумаешь…
— Если передумаю — просто сяду на поезд и уеду, куда мне захочется, — налил себе еще кумыса киргиз. — Твое здоровье.
Возвращался в машину и набирал высоту Данилюк слегка рассеянно. Потому и не заметил, что слишком сильно задрал бампер. Обнаружил, когда летел уже перпендикулярно земле… хотя какой земле? В Лимбо нет никакой земли. Тут можно спокойно стоять в любом месте и шагать в любом направлении. Здесь нигде нет поверхности и одновременно все — поверхность.
Так что Данилюк не стал менять курса. Лимбо — это даже не космос, тут все равно, в какую сторону двигаться. Он просто продолжал лететь, пока в кармане не запиликал смартфон.
Сообщение пришло от Збышека. Бывший коллега по просьбе Данилюка покопался в архиве и теперь сообщал, что нашел нужные сведения. Файл-досье прикреплен к телу письма.
Оставив руль и позволив кабриолету лететь самому, Данилюк пару минут вдумчиво читал. Дочитав, перепроверил основные данные, уверяясь, что нет ошибки. Вроде бы все верно, фамилия совпадает, даты совпадают, положения совпадают.
Он еще раз глянул, нет ли новых сообщений, не нужен ли он начальству прямо сейчас. Нет, никаких поручений, в данный момент предоставлен самому себе. Значит, вполне можно сделать небольшой крюк, наведаться к еще одному старому знакомому.
Данилюк перевел рычаг к нулю. Как в итоге оказалось, это вовсе не нейтралка. И даже и не ноль — а просто круг. Означает упорядоченные миры — то есть все сущее кроме Лимбо и Хаоса. Если ты в одном из таких миров находишься — да, работает как нейтралка. Если же находишься в Лимбо — позволяет его покинуть.
Не мгновенно, правда. Принцип знакомый — надо ехать, ехать, ехать и как можно отчетливее представлять, а лучше вспоминать мир, который тебе нужен. Рано или поздно Лимбо тебя выпустит.
Других способов нет. В Лимбо ведь нет «глаз«. Точнее, весь Лимбо — это и есть один огромный «глаз«. Штукатурка между миров-кирпичей.
И сейчас Данилюк как можно отчетливее представлял Загробье. Вспоминал Стигийские болота, Стикс, Перевозчика… и всего через несколько минут туман стал рассеиваться. Внизу появилась земля, блеснула водная гладь…
Данилюк летел над Рекой, пока не поравнялся с рыбачащими фигурками. В одной из них он узнал Вальдемара Петровского — и приземлился рядом.
— Клев на уду, — поздоровался Данилюк, выходя из машины.
