Жила Стефания с соседями. В комнате было четыре койки и три чертовки. Все — молодые, довольно симпатичные девушки.
Правда, с рогами и хвостами.
— Это Регина, Вильгельмина и Кассандра, — представила соседок Стефания. — Девки, это напарник мой новый, из Чистилища.
— Привет, новый напарник! — весело откликнулись чертовки. Регина — валяясь на постели, Вильгельмина — кашеваря у плиты, а Кассандра — присев над провалом и… Данилюк деликатно отвернулся.
— Фух, устала-то как! — выдохнула Стефания, скидывая сандалии. — Ты проходи, садись.
Данилюк устроился на краешке кровати. Соседки Стефании пялились на него во все глаза и тихонько хихикали.
Стефания тем временем скинула остальную одежду и преспокойно, никого не стесняясь, залезла в котел-ванну. Из душа повалил, судя по пару, крутой кипяток, и на лице чертовки отразилось блаженство.
Но продлилось это недолго. Не прошло и минуты, как в трубах что-то загремело и заскрежетало. Стефания грязно выругалась, нырнула на дно котла, выбралась с металлической мочалкой и принялась ожесточенно себя скрести.
— Быстрее, быстрее! — хором заголосили остальные чертовки. — Давай, пока воду не отключили!
— И часто у вас перебои с водой? — спросил Данилюк.
— Да постоянно, — ответила Кассандра, натягивая панталоны. — Все ломается, ничего не работает, все через задницу.
— Мы ж в Аду живем! — заржала Регина.
Труба издала свистящий звук и замолкла. Душевая лейка отвалилась и с бульканьем упала в котел, а Стефанию обдало раскаленным паром. Она выругалась, попыталась нырнуть, но воды набралось едва ей до колена. Толком не вымывшаяся чертовка раздраженно вылезла и принялась обтираться махровым полотенцем, которое швырнула Кассандра.
Пока она вытиралась, Данилюк продолжал рассматривать обстановку. Молодые чертовки, как сороки, сгребли в квартирку кучу разного хлама. Полки каменного шкафа трещали от одежды, украшений и безделушек. На полу и стульях громоздились шмотки, мусор, сувениры и сексуально-бытовые предметы. Стены усеивали картины, плакаты и постеры — в основном с котятами и полуголыми красавчиками.
— Это что, Киркоров?! — изумился Данилюк, приглядевшись к одному из постеров.
— Это король Пеймон, — снисходительно ответила Вильгельмина, строгая огурец. — Один из Князей Тьмы, между прочим.
— Точь-в-точь Киркоров. А это что за смазливый пацанчик со звездой во лбу?
— Сам ты пацанчик. Это Люцифер.
— Серьезно?.. Я его как-то иначе представлял…
— Официальный облик у него сейчас другой. Это он до падения.
— Между прочим, считался в ту пору прекраснейшим среди ангелов, — добавила Кассандра.
— Ясно… А это что за демон, похожий на Киану Ривза?
— Это и есть Киану Ривз, — огрызнулась Регина. — Что, нельзя?
Стефания тем временем оделась и устроилась за письменным столом. Размашисто обмакивая перо в чернильницу, она строчила на листе пергамента, озлобленно приговаривая:
— Так тебе, тварь!.. так тебе!..
— Донос пишешь? — весело окликнула ее Кассандра.
— Ага, на Эделину! — ответила Стефания. — Попляшет она у меня, ох и попляшет!
Данилюк встал за ее спиной и стал читать бегущие из-под пера строчки. Стефания явно крепко озлилась на эту неизвестную Эделину.
В выражениях она уж точно не стеснялась.
— И что ей будет? — спросил Данилюк. — Денег у вас нет, так что не штраф. В тюрьму посадят… или сошлют куда-нибудь?..
— Ага, на Колыму, — фыркнула Стефания. — Ты вокруг-то осмотрись. Мы и так уже в Аду. Куда отсюда ссылать?
— Тогда что — телесные наказания?
— Телесное наказание. Черту. Хорошая шутка, я оценила.
— Значит, только высшая мера?
— Да какая еще высшая мера, мы ж бессмертные… Ничего ей не будет. Как мне ничего не было.
— А зачем тогда это все?
— А как же без этого? — искренне удивилась Стефания. — Если ты доносов не пишешь — что ты за черт? Более того: что ты за черт, если на тебя никто доносов не пишет? У тебя что, врагов нет?.. Тебя все любят?.. У нас как раз вот такое вызывает подозрения.
— А как у вас вообще наказывают? — полюбопытствовал Данилюк. — Не за кляузы, а… за что-нибудь?
— Понижением в ранге. Переведением на плохое место. Дополнительной работой. Или вот… инспектора Небироса видел? Как-нибудь в таком духе.
— Ну… э-э… не совсем понял тебя сейчас, — осторожно заметил Данилюк.
— Хотя иногда все-таки казнят… но это нужно совсем уже круто напортачить, — не слушая его, продолжала Стефания. — Тогда, бывает, демонстративно приносят в жертву. В назидание остальным.
— В жертву?..
— Ага. Скармливают какой-нибудь здоровенной твари. Так себе участь. Но это нужно прямо вот серьезно оттоптать мозоль какой-нибудь крупной шишке. Я и не помню, когда такое в последний раз случалось.
Дописав, Стефания сунула пергамент в конверт, смачно его лизнула, запечатала и повела рукой по стене. Там развернулся небольшой пантакль — чертовка набрала адский код, раскрыла клубящийся огненный кратер и швырнула туда свою анонимку.
— Вот теперь она тоже получит, — сладко потянулась она. — Ты жрать будешь?
Данилюк не был голоден, но очень любопытствовал узнать, чем питаются демоны. Чертовки с гомоном собрались у обеденного стола, Вильгельмина бухнула в центр здоровенный чугунок с дымящимся варевом.
То было нечто вроде гуляша. Не просто тушеное мясо с подливой, которое под гуляшом обычно понимают в России, а именно настоящий венгерский гуляш. Густой суп с мясом, картошкой и овощами. Страшно горячий и такой острый, что резал десны.
Кроме традиционных компонентов Вильгельмина навалила туда каких-то штук, к которым Данилюк старался не присматриваться. Физиологически призрак отравиться не может, но вот психологически — еще как. Достаточно съесть что-нибудь такое, насчет чего точно будешь знать — это отрава.
Подсознание охотно сделает все остальное.
— Вы, значит, тут вчетвером живете? — спросил Данилюк. — В складчину снимаете, или что?
— Ага, аренду ежемесячно платим, — фыркнула Стефания. — Ты еще про коммунальные услуги спроси. В Аду все бесплатно, но при этом все дерьмово.
— Каждому по котлу, с каждого по семь шкур, — хихикнула Регина.
— Но я думал, так только для грешников, — удивился Данилюк.
— Чертям тут тоже не сахар, — хмуро сказала Стефания. — Не настолько, как смертным, но все равно.
— Почему?
— Потому что черт не должен быть доволен жизнью. Черт должен быть злым и всех ненавидеть.
