— Ну правильно, я же так люблю хуймяков, — поджал губы Колобков. — Обожаю просто, жить без них не могу. Спасибо доченьке, порадовала папульку.
— Ладно, не гунди, — одернула его жена. — Этот хоть не кусается.
На цокольный этаж тоже вела лестница, только в конце ее была запертая дверь. Нашаривая в кармане ключ, Колобков виновато сказал:
— Ты извини, Фанька, что я их вот так держу, но… как иначе-то? Нельзя же им по дому бродить. У нас тут уже сто раз были… случаи всякие.
— Мы это еще хорошо, что так уединенно живем, без соседей! — пожаловалась его жена. — Знаете, сколько нам от них неприятностей?!
— Я их уже даже и прогнать пытался — так они не уходят, — признался Колобков. — Полицию вызывать — жалко… полицию.
— А я тебе предлагала наших подключить, пап, — сказала Светлана. — Давай, я расскажу шефу, обсудим… он поможет!
— Да не, Светулик, не надо… — замялся Колобков. — Ну его…
Дверь наконец открылась — натужно, прямо-таки неохотно. Данилюк с любопытством заглянул внутрь, хотя из-за спин толпящихся впереди видно было не так уж и много.
Цокольный этаж по сути оказался подвалом. Но действительно очень просторным, со всеми возможными удобствами. Тут тоже были и плазма на стене, и камин, и пушистый ковер. Имелся совмещенный санузел, в дальнем конце стояли три кровати, вдоль стен тянулись полки с книгами, а на столе громоздились всякие вещи.
На полу тоже хватало мусора. Старые игрушки, засохшие растения, пустые баночки и флакончики, безделушки и сувениры. Данилюк заметил даже айфон — причем прямо из экрана рос крохотный клубничный кустик.
Хотя в первую очередь внимание привлекали, конечно, обитатели подвала. Три очень странно выглядящих старика.
Все принадлежали к разным расам. Один — европеоид, рослый, толстый, с роскошной седой бородищей, одетый в мантию-балахон и островерхий колпак. Второй — монголоид, худой, лысый, очень морщинистый, с седыми усами, одетый в сложную систему одежд с кучей карманов. Третий — негроид, кудрявый, татуированный, с неплохими для своего возраста мышцами, одетый в одну только набедренную повязку.
— Вот они, мои подопечные, — сказала Данилюку Стефания. — Каспар, Бальтазар и Мельхиор. Слышал, небось?
— Хм… вроде бы где-то слышал… — задумался Данилюк. — Знакомые имена… мультик, что ли, был такой?..
— Насчет мультика не знаю, но не удивлюсь. Они — Три Волхва. Довольно известны в узких кругах. Когда-то я была их ангелом-хранителем… потом они меня призвали, заставив явиться в свою башню во плоти… потом мне сожгли крылья… а их все равно оставили на моем попечении. Хотя так не положено было, вообще-то.
— Ничего себе.
— И не говори, — мрачно вздохнула Стефания. — Всю жизнь мне испоганили.
Сразу стало видно, что семейство Колобковых предпочитает с этими стариками больше необходимого не общаться. За исключением разве что Светланы все они сгрудились в дверях, стараясь поддерживать дистанцию.
Стефания же прошлась по подвалу, пристально рассматривая каждую деталь обстановки. Старики, кажется, вовсе не заметили ее появления — как вели степенную беседу, так и продолжали вести. Каспар достал из-под кровати кувшин с молоком и принялся зачем-то лить его себе на живот… Данилюк уставился на это с удивлением, а вот остальные — как на что-то совершенно нормальное.
— Что ты делаешь? — спросил у Каспара Бальтазар.
— Разве ты сам не видишь? — ответил тот. — Провожу эксперимент.
— Ты хочешь разгадать загадку молока? — осведомился Мельхиор.
— Да… или нет?.. Мы разве ее еще не разгадали?
— Я не помню.
— И я.
— А на меня вообще не смотрите.
Под внимательными взглядами других стариков Каспар наклонил кувшин еще сильнее и радостно воскликнул:
— Я понял! Теперь я понял!
— Наконец-то! — проворчал Бальтазар. — В кои-то веки ты что-то понял, старый дурак!
— Я не старый! Я… понял! Смотрите, если изменить угол наклона кувшина, молоко начинает течь быстрее!
— В самом деле! — изумленно ахнул Мельхиор. — Как же мы раньше не замечали?!
— О, гениальность именно в том и состоит, чтобы увидеть простую идею, которую до тебя никто не замечал, — скромно ответил Каспар.
— Это всего лишь наблюдение простых законов природы! — заявил Бальтазар. — Какая польза от твоего открытия, скажи мне! Скажи немедленно!
— От него очень большая польза! — обиделся Каспар. — Посмотри! Чем сильнее я наклоняю кувшин, тем быстрее течет молоко…
— Ты это уже говорил!
— Да, скажи что-нибудь новое!
— …И чем быстрее оно течет, тем больше лужа на полу! А чем больше лужа, тем больше у нас молока!
Бальтазар и Мельхиор задумались над этой интересной мыслью, а потом умудренно закивали.
— Подожди, ты ошибаешься! — вдруг воскликнул Бальтазар. — Лужа не может увеличиться, если ты увеличишь угол наклона!
— Почему это?!
— Потому что ты льешь молоко себе же на живот, старый ты дурень!
— Эти инсинуации мы с презрением отвергаем! — махнул рукой Каспар. — Это просто частный случай, но общий-то принцип верен!
— Я тоже так считаю! — согласился Мельхиор.
Данилюк зачарованно следил за безумной беседой. Та странным образом притягивала, гипнотизировала. Он даже не интересовался, почему старик льет молоко уже минуты три, а оно в кувшине все не кончается. В конце концов, у него самого в кармане лежит бесконечная пачка жвачки.
Эксперимент Трех Волхвов окончился тем, что Каспар уснул на полуслове, а двое других тут же сменили тему, словно напрочь забыв о злополучном молоке.
— Я правильно понимаю, что у них не все в порядке с головой? — тихо спросил Данилюк у Стефании.
— Ага, — безучастно ответила та, беря со стола книгу. — Ну смотри, разве нормальный человек станет такое читать?
— «Гарри Поттера«? — моргнул Данилюк. — Ну я не читал, но вроде книжка как книжка…
— Мельхиор ее уже в восемнадцатый раз читает, — подала голос госпожа Колобкова.
— В восемнадцатый?.. — удивился Данилюк. — Она ему так нравится?
— Нет, просто у него склероз. Постоянно забывает, что уже читал.
— У них у всех склероз, — добавил Колобков. — И маразм. С приветом они все. И у меня от них каждый день мигрень.
— К вашему счастью, я наконец-то продавила заявку, — сказала Стефания.
— Какую заявку?
— На радикальное решение.
— Что за радикальное решение? — насторожился Колобков.
— Да убью я их сейчас, вот и не будет у тебя больше мигрени, — равнодушно ответила Стефания.
