Погорелов задумался.
– Пока что все делается без нас, мы в осаде, – наконец изрек он.
– Не придуривайся, – возмутилась блондинка, – ты прекрасно понял, о чем я, ты собрался в этом бункере сидеть до конца света или пока не сдохнешь?
– Да понял, понял, мы будем врастать в местный коллектив, решать проблему с двойником и нашим розыском. Пока что план такой.
– Вот ты молодец, ловко все расписал, а главное, я же ничего этого не знала.
– Не кипятись, – улыбнулся Ампер, – я без понятия, что нам делать. Вернее, все уже делается. Нас больше не пытались зарезать, и то хорошо.
Но, как всем известно, мысль материальна. Дверь в их комнатушку приоткрылась, два чугунных ребристых яблока влетели в нее, лязгнув отскочившими предохранительными рычагами. Погорелов сориентировался мгновенно. Вскочив, он опрокинул двустворчатый шкаф, который накрыл одну из эфок, вторая закатилась прямо под кровать, на которой они лежали, и достать ее быстро не представлялось никакой возможности.
Ампер рывком поднял на ноги Рину и швырнул ее к двери, обнаженная девушка буквально вылетела в коридор, распахнув ее спиной. Погорелов прыгнул следом, но он уже знал, что не успевает и если граната, придавленная шкафом, была не слишком опасна, то вот вторая… Взрыв догнал его в полете. Что-то ударило в спину, ноги и голову, взрывная волна шваркнула его об стену, да так, что в глазах потемнело. Ампер привстал на карачки, но правая рука не слушалась, он рухнул вниз лицом, приложившись носом об пол. Тогда, орудуя левой рукой, прапорщик пополз в сторону выхода, во всяком случае, так ему казалось. А потом пришла тьма.
Очнулся он в полной темноте, ни одного источника света. Правая рука явно в лубке, поскольку, когда он попытался согнуть поврежденную конечность, то смог только дернуть, впрочем, ее тут же прострелила острая боль. Да и вообще, пошевелиться оказалось проблемно. Похоже, его нехило поломало, если его закатали в гипс целиком, и только левая рука и правая нога оказались на свободе. Левой рукой двигать тоже не слишком получилось, к ней была подсоединена капельница. Разглядеть ее не удалось, но зато он почувствовал иглу в вене.
– Мяу, – раздалось из темноты, и тут же кто-то заворочался неподалеку, вспыхнул неяркий свет ночника.
Ампер повернул голову, за обычной белой ширмой кто-то встал и направился к нему. Он знал, кого увидит, местный доктор. Как его Рыжий назвал? Пирог? Вроде так.
– Давно я тут?
– Второй день, – ответил врач. – Сильно тебя порвало и поломало. Будь это в обычном мире, умер бы раньше, чем тебя до санитарного транспорта доволокли.
– Рина?
– В порядке твоя внешница, к ней Ремень охрану приставил. Амбала. Правда, контузило ее то ли взрывом, то ли ты об дверь приложил. Но сейчас все нормально, головка поболела и прошла.
– А нашли того, кто меня к тебе направил?
– Не нашли, – покачал головой Пирог. – Хотя искали. Причем не для галочки, а именно искали. Всех, кто был без алиби, прогнали через Градуса. Результат – ноль. Остатки гранат тоже ничего не дали, у нас этого добра тонна. Доступ почти у всех есть, и это только те, что на складе, а еще тонна у мужиков на руках.
– Ладно, проехали, – подвел итог Ампер. – Сильно меня порвало? Надолго я у тебя застрял?
– На столько же еще задержишься. Прилетело тебе смачно, осколок в голову, кость на правой руке перебило, второй в почку угодил, еще один в печень. Самый сложный возле сердца, я с ним три часа возился. Дважды твой мотор запускать пришлось. Также сломаны четыре ребра, одно пробило легкое, перелом левой голени, пять осколков в спине, еще два в ноге, большая кровопотеря. Короче, лихо тебе досталось. Но это Стикс, поставим тебя на ноги. Мне твоя мадам принесла пять радспоранов, сразу лечение веселее пошло.
– А снаружи что?
– Ничего хорошего, – помрачнел Пирог. – Внешники стали активнее. Вчера в дом, где наш НП был, прилетела мина, обычная, сто двадцатая, ребята чудом уцелели, правда, контузило обоих. Но ничего, оклемались.
– Понятно, они чего-то ждут, только я не понимаю чего. – Он скрипнул зубами, так как рефлекторно попытался дернуть правой рукой.
– Вколоть обезболивающего? – вполне по-человечески предложил Пирог.
– Буду признателен. А чего кость не срастается?
– Ампер, ты вконец обнаглел? – опешил доктор. – Улей, конечно, место странное и регенерацию нам прокачал, лечиться тут гораздо проще, чем в обычном мире. Но перелом за два дня – это перебор, и так срастается хорошо, думаю, что еще денек, и от него следа не останется. – Достав шприц, он вогнал иглу в катетер. – Хорошее обезболивающее, цени, раздобыть можно только в медпакетах латинян.
Амперу и вправду стало легче, причем боль отпустила довольно быстро.
– Спасибо, – поблагодарил он. – Передай Ремню, что очень нужен «язык».
– Ампер, ты реально думаешь, что ты один такой умный? Группа Рыжего уже ушла обходным путем. Кстати, забыл сказать, они предложили сделку. Прикинь, даже без угроз, попросили просто отдать тебя.
– А взамен? – усмехнулся Ампер. – Или это односторонняя акция?
– А взамен белый жемчуг.
Погорелов скрипнул зубами. Против такой награды у обычного рейдера нет шансов, даже самый порядочный сдаст его. Но если еще не сдали, значит, торгуются.
– Только ты зря беспокоишься, – поняв его молчание совершенно правильно, усмехнулся Пирог. – Может, тебя с твоей подружкой тут и не слишком любят, граната это доказала, но внешникам точно не отдадут, их ненавидят гораздо больше.
– Ты не представляешь, как ты меня обрадовал, – пробубнил Ампер. – Либо меня стронги подорвут, зарежут, застрелят – нужное подчеркнуть, либо внешники на запчасти для своего босса распилят.
– Тут вообще люди долго не живут.
– А знаешь, я редкостный баран, – усмехнулся Погорелов, – у меня же была отличная капсула сиреневого цвета с трупа одной собачки-мутанта снял, Мушкет назвал ее последним шансом. Знаешь, что это такое?
Доктор кивнул.
– Ты прав, ты редкостный мудак. Если бы я знал, что у тебя есть такое сокровище, я ее тебе еще в коридоре в глотку запихнул бы. А не возился бы с тобой почти восемь часов. Но теперь оно того не стоит, через два дня встанешь на ноги самостоятельно. Может, продашь ее мне, не обижу?
– Ты ведь знаешь, что я отвечу?
– Знаю, но попытка не пытка. Кстати, твой камуфляж сильно пострадал, пришлось выкинуть.
– А вот его действительно жалко, – расстроился Погорелов, – хороший был, на тепловизорах вообще не отражался.
– Ну, у нас есть нечто похожее в запасе. Ты парень не брезгливый, тебе подойдет.
– Это ты к чему сейчас?
– Видишь ли, вся такая одежка может быть только с внешников, а поскольку торговых соглашений у нас нет, то снимаем мы такие шмотки исключительно с трупов, с одного штаны, с другого ботинки, с третьего куртку.
