Франсуа решил не ехать в Краков. Опытный царедворец, он понимал, что вряд ли новый король обрадуется родичу своего предшественника, сбежавшего из страны. Конечно, Романьяку хотелось вернуться ко двору, но повода для возвращения не было, и он решил подождать удобного момента.
Тем временем Стефан Баторий показал себя монархом активным и энергичным. Проведя реформы внутри государства, он направил свой взор на восток, где вяло текла Ливонская война. За последние годы московиты захватили немало приграничных городов, и главной потерей был Полоцк. Этот древний город когда-то принадлежал русским князьям, но последние два столетия находился в составе Великого княжества Литовского. В начале Ливонской войны царь Иоанн покорил город, и вот уже пятнадцать лет ни одному польскому королю не удавалось вернуть его.
Стефан Баторий вознамерился отбить все завоеванные московитами города и с этой целью стал собирать войско. Он частично отказался от принятого в Польше посполитого рушения – созыва шляхетского ополчения – и пригласил на службу множество венгерских и германских наемников.
Поразмыслив, Франсуа решил присоединиться к войску: делать в Орше ему было, в общем-то, нечего, а сидеть дома и дряхлеть он не хотел. Ему было уже за шестьдесят, но чувствовал он себя бодрым и сильным. К тому же до него дошли слухи, что вместе с Баторием в Краков приехал Самуил Зборовский, и Франсуа здраво рассудил, что, находясь подле короля, он быстрее сможет добиться казни нечестивца.
* * *
Весной 1579 года Франсуа прибыл в Краков. Здесь ничего не изменилось, все те же хорошо ему знакомые придворные шляхтичи, все тот же Вавельский замок. Впрочем, теперь он стал не только местом пиров и балов, но и цитаделью могущественного короля. Все здесь было пропитано энергией Батория, повсюду угадывались приготовления к военному походу.
Ян Замойский, с которым Франсуа приятельствовал еще со времен польского посольства в Париже, встретил его с распростертыми объятиями. Уже ставший подканцлером коронным
[27], Ян был в большом фаворе у нового короля и вскоре представил ему Романьяка. Франсуа увидел среднего роста широкоплечего человека со спокойным, решительным взглядом. Баторий принял француза приветливо, а узнав, что тот хочет послужить королевству в походе и имеет военный опыт, отдал под его начало роту из пятидесяти крылатых гусар, называемую здесь хоругвью.
– Ваши знания и опыт очень пригодятся нам, господин барон, – сказал при этом король. – Мы уже провели одну успешную битву под Венденом, но победа далась нам нелегко. Московиты тверды как камень. Представьте, их пушкари, оставшиеся в живых к концу сражения, не пожелали сдаться и повесились на своих пушках.
– Жуткое зрелище, должно быть, – ошеломленно прошептал Франсуа.
– Именно так. Мне бы несколько сот таких воинов, и мы были б непобедимы. Впрочем, и без них справимся. Я как раз заканчиваю набирать войско, скоро выступаем. Иоанн ждет, что мы ударим там же, возле Ревеля или Вендена, но я собираюсь сделать ему сюрприз. Пойдем на Полоцк.
Глаза Батория сверкнули недобрым огнем.
* * *
Перед началом выступления король издал манифест, адресованный московитам, в котором уведомлял, что идет воевать против царя Иоанна, мирных же жителей будет щадить, что хочет он победы, а не бессмысленного кровопролития.
В разгар лета сорокатысячная армия Речи Посполитой подошла к стенам Полоцка. Город располагался на месте впадения в Двину реки Полоты, на одном берегу которой располагался посад, а на другой – две мощные деревянные крепости. Они соединялись подъемным мостом, спрятанным внутри въездной башни и защищенным укреплениями с бойницами наверху. Все это было окружено деревянным частоколом и глубоким рвом. Древний красавец-город лежал на холме, за стенами возвышались деревянные купола церквей, дозорные башни и крыши теремов.
Заняв все окрестные села и монастыри, поляки разбили лагерь в нескольких верстах от Полоцка и принялись рыть траншеи к городу. Одиннадцатого августа началась бомбардировка калеными ядрами из нескольких десятков пушек. Одновременно Стефан Баторий расставил сильные хоругви на всех дорогах к Полоцку, чтобы не дать русским прийти на помощь осажденным. Другие конные отряды рыскали по округе, отбирая у жителей продовольствие и фураж.
Погода, как назло, не благоприятствовала осаде. Целыми днями шли дожди, препятствуя эффективной бомбардировке; дороги размыло, лошади и обозы вязли в грязи.
Деревянные стены города страдали от пушечных ядер, но обороняющиеся быстро и умело тушили загоравшиеся колья. Франсуа видел, что трехнедельная осада не дала заметных результатов. Понимал это и король, поэтому вечером двадцать восьмого августа созвал военный совет.
Шляхтичи, командиры венгерских и германских полков собрались в королевском шатре, чтобы обсудить дальнейшие планы. Франсуа сидел за спинами военачальников и внимательно слушал.
– Господа, мы в трудном положении, – начал Стефан. – Мы сидим тут уже двадцать дней, а ничего не добились. Продовольствие заканчивается, скоро нам нечего будет есть. Плюс в любой момент может подоспеть московское войско. Поэтому я созвал совет, дабы услышать ваши мнения.
– Мы действительно не можем ждать долее, – сказал Ян Замойский. – Считаю, что необходимо идти на штурм.
– Согласен, – кивнул гетман литовский Кшиштоф Радзивилл, тот самый, что когда-то возглавлял польское посольство, приехавшее в Париж за Генрихом.
Вслед за ними за штурм высказались и другие сановники. Но Стефан Баторий неожиданно воспротивился этому предложению:
– Слишком рискованно, город прекрасно укреплен. Если штурм не удастся, солдаты придут в уныние. Они и так ропщут из-за этих постоянных дождей. Просто Великий потоп какой-то! Я согласен, мы должны закончить осаду как можно быстрее, но в лоб штурмовать мы не можем. Нужно что-то придумать.
Франсуа, откинув полог шатра, задумчиво посмотрел на звезды. Потом неторопливо встал и сказал:
– Сейчас небо чистое, сир. Думаю, завтра будет ясный день.
Баторий непонимающе воззрился на него:
– Что вы хотите сказать, барон?
Романьяк хитро улыбнулся и продолжил:
– Если не будет дождя, мы сможем по траншеям подобраться к стенам и поджечь их факелами. Деревянный частокол запылает мгновенно.
Воцарилась тишина. Присутствующие обдумывали предложение.
– Прекрасная идея, господин барон, – раздалось откуда-то сбоку.
Франсуа повернулся, и взгляд его уперся в довольное лицо Самуила Зборовского.
Задумчиво поглаживая бороду, король усмехнулся:
– А что, по-моему, мысль неплоха. По крайней мере, попробовать стоит.
Следующим утром передовой отряд венгров с зажженными факелами бросился к стенам Полоцка. На них посыпались ядра, пули, стрелы, камни, и большая часть из них полегла на склонах холма. Но некоторым все же удалось добраться до частокола и поджечь его. На сухом, жарком воздухе крепость запылала за несколько минут.
