– Бог мой, это было великолепно! – воскликнула Екатерина, выйдя в сад. – Вы видели, как вытянулось ее лицо?
– Да, сударыня. Думаю, герцогиня нескоро забудет сегодняшний вечер.
Королева мстительно рассмеялась.
После бала Диана вернулась в свои покои. Ярости ее не было предела. Одеть какую-то мерзавку в ее платье, вернее, в точную его копию! Несомненно, это дело рук купчихи, и наверняка не обошлось без этого пройдохи Романьяка.
Она терпеливо ждала, пока камеристки разденут ее. Нет, определенно что-то надо делать с этим негодяем! Ладно, она ему покажет!
Наконец, расчесав и переодев ее на ночь, служанки ушли. Диана скользнула на шелковые простыни и, как ни странно, быстро задремала.
Сквозь сон она почувствовала страстные поцелуи Генриха и, не открывая глаз, обвила руками его шею.
– Любовь моя! – глухо произнес незнакомый мужской голос.
Диана тут же проснулась и в ужасе вскрикнула: на нее навалился совершенно неизвестный господин с седой бородкой. В это время дверь открылась и вошел король.
Она плохо помнила, что было дальше. Генрих закричал, набежали стражники, они схватили незнакомца и увели его. Возмущенный король, потрясая перед ней отнятой у насильника запиской, в гневе повторял:
– Как вы могли, сударыня?! Да как вы посмели?!
В растерянности Диана взяла в руки записку и со все возрастающим изумлением прочла:
«Жду вас сегодня между одиннадцатью вечера и полуночью в своих покоях. Постарайтесь пройти незаметно, но приходите непременно. Дверь будет не заперта. Д.П.». Безусловно, это ее рука. Она в растерянности уставилась на Генриха.
Король схватил кубок, стоявший на столике в изголовье кровати, в ярости запустил его в стену и направился к выходу. Хлопнула дверь, и Диана осталась одна.
Наутро двор жужжал, словно растревоженный улей: ходили смутные слухи о том, что какой-то вельможа ночью тайно пробрался в покои герцогини де Валентинуа. Одни говорили, что фаворитка сама его пригласила, другие твердили о заговоре, имевшем целью обесчестить Диану, но всем было известно, что король застал нелицеприятную сцену.
Франсуа наслаждался торжеством. Какое счастье, что он сохранил записку, найденную когда-то в комнате Буланжери! Он рассчитывал, что графа вместе со злосчастной запиской схватит стража по пути в покои Дианы, и никак не ожидал, что Монтелю удастся добраться до ее спальни. Ну а то, что в это время туда пришел сам король, было просто подарком небес!
Три дня спустя граф де Монтель был обезглавлен. Диане понадобилась еще неделя, чтобы вымолить прощение короля.
* * *
Зимой стали приходить вести из Меца. Как и ожидалось, Карл Испанский попытался отвоевать город, осадив его в сентябре 1552 года. Но герцог де Гиз гениально организовал оборону и сумел добиться снятия осады к концу декабря. Этому немало способствовало присутствие в Меце талантливого хирурга Амбруаза Паре, который впервые в истории применил при операциях лигатуру – перевязку кровеносных сосудов специальными нитями – вместо использовавшегося веками прижигания каленым железом.
Карл, так и не сумев войти в город, вынужден был отступить и фактически сдал Лотарингию. Три захваченных войсками Генриха епископства навсегда вошли в состав Франции.
* * *
В течение нескольких лет любовь к Луизе служила для Франсуа источником жизненной силы. Эти годы изобиловали интригами и волнениями, и все же для него это было время безоблачного счастья. Романьяку казалось, что он не ходит, а летает, и удивительно – со временем это ощущение не проходило. Он не уставал любоваться своей Луизой, восхищаться красотой ее лица, стройностью фигуры, изяществом жестов. Голос ее звучал для влюбленного шевалье словно райская музыка. Лишь одно обстоятельство несколько омрачало его счастье – Луиза не желала скрепить их отношения у алтаря, ссылаясь на то, что в случае брака она не сможет более быть фрейлиной королевы.
– Потерпите, мой прекрасный рыцарь, – нежно щебетала она, – придет время, и я буду вашей женой, обязательно буду.
Мог ли Франсуа противиться? Конечно, он с покорностью принимал доводы своей нимфы.
Счастье разбилось вдребезги пасмурным апрельским днем 1553 года. Франсуа вместе со всем двором находился в замке Сен-Жермен-ан-Лэ, что неподалеку от Парижа. Еще утром он условился с Луизой, что придет к ней в полночь, но по окончании вечерней мессы она, проходя мимо, неожиданно прошептала:
– Мне срочно нужно вас видеть. Встретимся после ужина в парке у нашего дуба.
Удивленный Франсуа кивнул. «Интересно, что такого произошло, что не может подождать до полуночи?» После ужина, как только приличия позволили встать из-за стола, он кинулся в парк и направился к раскидистому дубу, у которого они часто встречались.
Вскоре показалась Луиза. По тому, как она шла, как держала голову, Франсуа понял, что случилось нечто дурное. Но он и представить себе не мог насколько.
– Бедный мой друг, – приблизившись и беря его за руку, промолвила Луиза, – мой несчастный возлюбленный!
– Великий Боже, что случилось, Луиза?
– Я понимаю, какой страшный удар я вам наношу, мой милый… но… мы должны расстаться.
Франсуа застыл словно громом пораженный. Расстаться с Луизой? Господи, нет!
Девушка очаровательным движением приложила пальчик к его губам, не позволив ему вымолвить ни слова.
– Ничего не спрашивайте, прошу вас… Дорогой мой, единственный, я буду вас любить всегда! Но вашей я быть не могу. Увы, теперь я принадлежу другому. Молю вас, не ищите меня. Прощайте.
Она выскользнула из его объятий и исчезла в вечернем тумане. А Франсуа все стоял, не в силах двинуться с места.
* * *
Долгое время Франсуа ничего не слышал о Луизе. Наутро после их встречи она уехала в неизвестном направлении, и ему ничего не оставалось, как смириться с потерей. Мрак поселился в его душе, он мучительно искал причину столь бесславного конца их любви.
Из сказанного девушкой он сделал вывод, что отец выдает ее замуж. Что ж, такое не редкость, сплошь и рядом родители устраивают выгодные партии дочерям, и никого не волнует их собственное мнение. Но Франсуа никак не мог взять в толк, чем он-то плох? Да, у него нет земли, но он личный секретарь королевы и ее «кузен». И, конечно, вздумай он жениться, Екатерина не поскупилась бы, ибо монархи частенько дарили своим родичам деньги и земли на свадьбу. Может ли быть, чтоб Луиза об этом не подумала и не рассказала о нем отцу?
В мысли о замужестве возлюбленной его укрепляли намеки, которые время от времени позволяли себе придворные. Притворно вздыхая, они говорили:
– Что делать, мессир, верность – это цветок, который редко встречается в природе.
– Не правда ли, шевалье, как верно сказал господин Маро: легче удержать птичку на ладони, чем усмотреть за женщиной?
