* * *
Осенью 1566 года Франсуа ввел в дом супругу. Анна довольно быстро освоилась в замке д’Ом, и для Романьяка потекли спокойные, приятные дни.
Теперь, когда ему было уже под пятьдесят, он наконец мог вести вольную, неспешную жизнь средневекового феодала. Возраст давал о себе знать, и жажда приключений и власти уступила место простым человеческим радостям. По большей части он предавался развлечениям: ездил на охоту, давал приемы в замке для дворян из Монферрана или отправлялся к кому-то из друзей, чтобы сыграть партию-другую в ломбер. Этой старинной игре он научился в Испании и познакомил с ней своих соседей.
Весной Анна сообщила мужу, что беременна. Сердце Франсуа радостно забилось: наконец-то! Уж об этом-то ребенке он сможет позаботиться, ему-то не позволит погибнуть! Он подошел к супруге и нежно поцеловал ей руку.
Помимо светских развлечений немало времени Франсуа уделял и обустройству своего феода. Едва покончив с ремонтом цитадели и женившись, он решил, что пришло время повысить значимость нового баронства. Он тщательнейшим образом изучил условия во всех окрестностях и пришел к выводу, что это место просто создано для сельского хозяйства.
В первую очередь он направил доверенных людей в соседние земли, в частности в Канталь, чтобы переманить к себе сыроваров и других мастеров. Он посулил переселенцам, что будет выплачивать за них церковную десятину, и обещал недорогой выкуп повинностей тем, кто проработает на его земле три года. Вспомнив жизнь при французском и испанском дворах, Франсуа решил воспользоваться излюбленной тактикой, и его люди принялись распускать слухи о том, что вода в Артьере и Озоне обладает целебными и омолаживающими свойствами.
Согласившимся переехать крестьянам Франсуа предоставил землю, лес и камень для строительства домов. Он возвел две сыроварни в Оме для умельцев, переехавших из Канталя – тамошний сорт сыра считался очень хорошим, и еще две поставил неподалеку от Романьяка, в холмистой местности. На ярмарке в Иссуаре барон закупил коров и бесплатно раздал их местным жителям с условием, что помимо оброка они будут обязаны снабжать молоком сыроваров.
Через пару месяцев Франсуа озаботился налаживанием торговли. Он расширил рыночную площадь в Романьяке и организовал ежемесячную ярмарку, на которой все местные жители могли продавать свои товары. Для привлечения покупателей Франсуа нанимал в ярмарочные дни бродячих артистов, которые давали представления на рыночной площади. Постепенно ярмарка стала популярной, на нее съезжались не только окрестные крестьяне, но и жители Монферрана, Клермона, Иссуара, а позже стали появляться и иностранные купцы – сначала как покупатели, а потом и как продавцы.
Регулярно закупая зерно, семена, кур, поросят, Франсуа раздавал все это крестьянам, ставя лишь одно условие – торговля на местной ярмарке. С тем же условием он построил водяную мельницу на реке в деревушке Шаноне, на южной границе своих владений. Все это было выгодно жителям и, главное, баронству, молва о котором уже ходила по всему графству. Феод потихоньку богател, жителей в нем прибавлялось, они процветали, и Франсуа это нравилось. Он получал удовольствие от дел, связанных с хозяйством. «Так вот, оказывается, в чем мое призвание! Как жаль, что все это у меня появилось так поздно». И в самом деле, ему все замечательно удавалось. Он сумел наладить в своем феоде изготовление двух видов сыров – Канталя и Салера, в молоке, яйцах и мясе недостатка не ощущалось, а Франсуа все думал, что бы еще сделать полезного для феода. Крестьяне, видя его рвение и понимая, что повинности в баронстве невелики, стекались в Романьяк со всей Оверни. Они обожали своего властителя и всячески старались ему угодить.
* * *
Беременность Анны протекала тяжело. То и дело случались боли, жар, накатывала слабость. Доктора стали в замке постоянными посетителями. Они чистили баронессе кишечник, пускали кровь и тем самым лишь ослабляли ее и без того несильный организм.
Франсуа теперь больше времени проводил дома, рядом с женой, и зачастую сам ее осматривал, припомнив свои медицинские навыки. Он понимал, что все идет не так, как надо, но был совершенно бессилен что-либо изменить. Эликсиры, настои и смеси, которые он ей давал, практически не помогали. Он вспоминал, как легко переносила беременность Женевьева, и недоумевал – почему сейчас Господь пожелал сделать все по-другому?
Дождливой октябрьской ночью в спальню Франсуа постучал лакей.
– Ваша милость, госпоже баронессе совсем худо, – тихо сказал он, поклонившись.
Романьяк вскочил:
– Доктор Веклера здесь?
– Я послал его разбудить, ваша милость.
Наскоро одевшись, Франсуа поспешил к жене.
Анна лежала, устремив глаза в потолок, и ждала конца. Она не сомневалась, что скоро умрет, она это чувствовала, почти знала. Превозмогая слабость, она постаралась вспомнить – когда же начались ее горести? Да, конечно, в тот самый момент, когда она увидела Франсуа. Юная девушка, воспитанная на рыцарских романах, мечтающая о любви… И он – уже немолодой, побывавший во многих передрягах, искушенный в великосветской жизни «рыцарь». Странно, но она полюбила его сразу, несмотря на разницу в возрасте и положении. Как билось ее сердечко, когда он сделал ей предложение! «Я буду ему лучшей женой на свете!» – думала она.
И в самом деле, она как могла окружила Франсуа любовью и заботой. Она всей душой стремилась быть рядом с ним, а он то уезжал по делам, то развлекался и никогда не приглашал ее с собой. Анна стала пленницей замка. И очень скоро она поняла, что муж к ней равнодушен. Да, ему порой было приятно ее общество, иногда он даже бывал с ней нежен, но того огня, того волшебного чувства, делающего мужчину и женщину единым целым, в нем не было. Ах, если бы он хоть немного ее любил, какое это было бы счастье!
Поначалу Анна надеялась, что со временем ей удастся завоевать его любовь. Она щедро одаривала Франсуа своей нежностью, но постепенно поняла страшную истину: супруг не нуждался в ее любви и единственной целью женитьбы было рождение наследника. И это сломило Анну, лишило ее той милой живости, которая когда-то привлекла Франсуа. Она стала грустна и молчалива, но никогда не жаловалась и не открывала мужу причину такой перемены.
Даже весть о том, что ей предстоит стать матерью, не вывела ее из ставшего привычным уныния. Она принадлежала к тому типу женщин, для которых жизнь заключалась в любви, без нее Анна жить не хотела и потихоньку начала угасать, а беременность этому лишь способствовала. Слабость, недомогания и обмороки стали ее постоянными спутниками.
И сейчас она лежала, глядя в потолок, и спокойно ждала неизбежного. Ее не волновала мысль о ребенке, она хотела одного – умереть на руках мужа, нелюбящего, но такого любимого!
Франсуа, войдя в комнату, тихо подошел к кровати.
– Анна! – прошептал он.
Она с видимым усилием повернула голову и взглянула на него:
– Мой дорогой…
Он бегло осмотрел ее – лихорадка, взмокший лоб, запавшие глаза, бешеный пульс. Поддерживая голову Анны, Франсуа заставил ее сделать несколько глотков горького настоя. Выпив, она бессильно упала на подушки и, казалось, задремала. А он сидел рядом и держал худенькую, бледную руку супруги в своей. Вдруг Анна открыла глаза и прошептала:
