Другой ключевой элемент успеха Здания 20 заключался в том, что пространство корпуса можно было легко переоборудовать. Системы технического обеспечения — вода, телефонная связь, электричество — монтировались снаружи, проходили вдоль потолков, коридоров и поддерживались кронштейнами. Неэстетичное решение, но удобное. Исследователям нравилось, что к любому источнику энергии можно было подключиться самому, в зависимости от текущей задачи. Преподаватель инженерного дела Пол Пенфилд, долгое время обитавший в Здании 20, вспоминал: «Мы знали, что при необходимости протянуть провод из одной комнаты в другую не нужно звонить в административно-хозяйственный отдел или выкладывать тысячу долларов за услуги электрика и монтажника. Вместо этого можно было самому взять электродрель или отвертку, просверлить стену, перекинуть коммуникации — и все, дело сделано в течение дня, а не полугода (пока до твоей заявки у кого-нибудь дойдут руки)».
Можете представить, что бы там натворила команда по очистке столов из Kyocera?
С одной стороны, современный дизайнер офисных помещений одобрил бы проект Здания 20: современные пространства принято разрабатывать по стандартам, предписывающим свободную планировку перегородок. Но сегодня мало где найдешь безграничные возможности по реконфигурации, которые были в том самом корпусе MIT: когда Джерольд Закариас и его команда разрабатывали атомные часы, они попросту объединили пару этажей лаборатории, чтобы лучше приспособить ее для исследований.
Настоящее преимущество Здания 20 было не столько в свободной планировке, сколько в уверенности его обитателей в том, что у них есть возможность (пусть и негласная) вносить изменения, пусть и хаотичные. Сооружение было попросту до того неприглядным и обошлось университету в такие копейки, что, по словам Стюарта Бренда, автора книги «Как учатся здания», «никого не волновало, что ты там делаешь».
В отличие от работников Kyocera или Chiat/Day, решения принимали сами обитатели Здания 20. Хизер Лехтман, профессор материаловедения и археологии, рассказывала Бренду: «Мы и правда чувствуем, что это наши владения. Мы их создали, мы ими управляем». После того как Джером Уизнер стал президентом MIT в 1971 году, он все равно сохранил свой тайный кабинет, скрытый в недрах Здания 20. Почему? Потому что «никто не жаловался, когда ты приколачивал что-нибудь к двери».
Университет или корпоративный исследовательский центр может и должен создавать междисциплинарные пространства, в которых сработавшиеся команды сообща работают над новыми задачами. Но хаос, царивший в Здании 20, был за рамками даже самой либеральной кросс-культурной доктрины, которую способны вынести официальные лица. Интересно было бы посмотреть на того отважного председателя правления, который приютил бы и любителей строить модели поездов, и бездомных ботаников.
Когда Здание 20 наконец снесли в 1998 году, в MIT устроили самые настоящие поминки. Пол Пенфилд организовал поминальную службу, чтобы «помочь всем пережить этот скорбный момент».
Корпус заменили универсальным архитектурным символом статуса — сооружением, которое, как и штаб-квартиру Chiat/Day, спроектировал Фрэнк Гери. Stata Center, открытый в 2004 году, был задуман как символ творческий энергии. Чтобы понять, как оно выглядит, представьте одну из архитектурных взрывных фантазий Доктора Сьюза
. которые воплотились в кампусе MIT. Архитектурные критики оценили хаотичный флер, исходивший от Stata Center. Роберт Кэмпбелл изливал свои чувства в газете Boston Globe: «Облик центра представляет собой метафору свободы, смелости и творческого характера исследований, которым предстояло развернуться в его стенах»[102].
Но архитектурная метафора свободы, смелости и творчества сама по себе еще не является проводником этих качеств. Простецкий экстерьер недорогого Здания 20 представлял собой настоящий хаос. А вот его замена, спроектированная с помощью компьютера и педантично возведенная за $300 миллионов, — это лишь представление прагматичного автора о том, как должен выглядеть хаос. Со Stata Center вскоре начали возникать проблемы, включая снег, который скапливался на безумных формах окон, а затем срывался вниз под собственным весом, причиняя разрушения[103]. Членов администрации MIT все это разозлило так, что Гери и подрядной организации выкатили судебный иск.
Но главной проблемой такой планировки были не снежные комья. Незадолго до того, как Stata Center должны были ввести в эксплуатацию, журналист из Wired выловил одного из светочей MIT, компьютерного гуру Джеральда Сассмэна, и попросил у него комментарий о новом здании.
С презрительной улыбкой Сассмэн высказал все, что необходимо было сказать: «Я об этом не просил»[104].
Унаследованная от Chiat/Day мода на игровые комплексы и причудливые декорации в офисах по-прежнему сохраняется, особенно в творческих отраслях. За прошедшее десятилетие самой упоминаемой в СМИ штаб-квартирой стала Googleplex компании Google, расположенная в Маунтин-Вью, Калифорния, с горками и столами для пинг-понга. Прессе, как это часто бывает с необычными офисными пространствами, комплекс сразу вскружил голову.
Но тут легко допустить логическую ошибку. Google преуспела не благодаря забитой игрушками Googleplex. Штаб-квартиру построили потому, что Google уже была успешной, как и Chiat/Day наняла Фрэнка Гери после того, как превратилась в самое уважаемое рекламное агентство 1980-х.
Тщательный анализ различных штаб-квартир Google указывает больше на их родство со Зданием 20 MIT, нежели с тематическим парком с красными губами Chiat/Day. Первые два года в истории Google, когда Сергей Брин и Ларри Пейдж работали над передовыми инновациями, головного офиса и вовсе не было: Брин и Пейдж еще учились в Стэнфорде[105].
В сентябре 1998 года Google переехала в типичное помещение для стартапов — в гараж. Создатели корпорации также арендовали несколько комнат в доме на Санта-Маргарита-стрит в Менло-Парке. В одной находились Сергей, Ларри и два других программиста. Гараж же был забит серверами. Столы соорудили максимально простым способом — уложив двери горизонтально на козлы. Сложно придумать более примитивную самодельную мебель. Однажды хозяйка дома Сьюзен Войжитски ожидала доставку нового холодильника. По возвращении домой она обнаружила, что айтишники его присвоили, перенесли в свое логово и заполнили напитками и закусками. Это был пример типичного стервятнического подхода ранней Google — «в хозяйстве все сгодится». Войжитски была не против — позже она присоединилась к компании и в итоге возглавила YouTube[106].
В любом случае весной 1999 года Google снова переехала, на этот раз в офис над магазином велосипедов. Столами по-прежнему служили двери на козлах, и программисты решили принести еще и стол для пинг-понга. Ларри и Сергей оставили доставшиеся от прошлых хозяев красные и синие надувные гимнастические мячи — не в качестве предметов интерьера, а потому, что им нравилось с ними упражняться[107]. Вскоре Google вновь переместилась — в здание в Маунтин-Вью. Оно позже стало известно как NullPlex, предвосхитившее само Googleplex. Но там царила все та же хаотичная атмосфера — «сумятица», как метко выразился менеджер по техническому обслуживанию Джордж Салах. «Смешанный стиль», — говорил Стивен Леви, журналист и неофициальный историк Google. Одним из первоочередных проектов, к которому приступили обитатели офиса, стало решение проблемы совместимости поисковых алгоритмов с последними новостями. Google организовала конференц-зал, который был выдержан все в том же простом, неприметном стиле. Полдюжины программистов обосновались там со своими компьютерами и начали работать.
