The Yard и Эмдруп — яркие примеры успеха детских площадок, но другой беспорядочной площадке-стройке The Land в Северном Уэльсе всего несколько лет. Она следует схожим принципам и стала известна благодаря документальному фильму Эрина Дэвиса и статье Ханны Розин в The Atlantic[334].
Сложно преувеличить, сказав, что The Land представляет собой настоящий хаос. Это грязный кусок земли с несколькими деревьями, трава на котором давно втоптана в грязь. В ее центре — затопленная канава. Там стоит мусорный бак, рядом с ним брошены три шины. На земле — велосипед со стабилизаторами. На площадке также есть опрокинутое кресло, огромный деревянный вал, который выглядит так, словно когда-то удерживал промышленный кабель, еще одна шина, набитая неопределенным мусором. И это просто случайная часть открытого пространства — канава с разного рода мусором гораздо хуже: там валяются колесо от велосипеда, еще одна шина, что-то вроде стульев, куски пластика и трубы. Она в буквальном смысле выглядит так, словно кто-то приехал на местность с деревьями и врезался в них на грузовике, вывалил мусорный контейнер с металлоломом и пластиком, а затем уехал, прежде чем кто-то вызвал полицию.
Нет никаких признаков того, что это детская площадка: никаких ярких цветов, солнечного света, резинового покрытия. Здесь есть своеобразные качели — большой кусок зеленой трубы, висящий на дереве; вероятно, дети сделали их сами. Они также организовали место для костра в бочке для нефтепродуктов, из грязных матрасов смастерили батут, а из деревянных палет — воинственную крепость. Костер здесь — обычное дело, как и пилы, гвозди и сумасшедшие тарзанки из веревок. Все это не является частью тщательно контролируемой ремесленной деятельности. В The Land есть взрослые, но они редко вмешиваются. К примеру, один десятилетний мальчик самозабвенно пилит сверхпрочный кусок картона. Его пальцы в опасности, пила скользит и ломает картон, нет верстака или прочного крепления, но он слишком спешит, чтобы волноваться из-за этого. На это страшно смотреть: словно зловещее начало ужасного фильма о мерах безопасности населения. Тем не менее пальцы мальчика остаются нетронутыми, а картон становится частью объемного оружия, которое он использует для ударов по снегу.
Розин пишет: «Эти игровые площадки настолько не соответствуют подходам состоятельных семей и семей среднего класса, что когда я показываю родителям видео детей, сидящих вокруг костра, самое частое, что я слышу, — “это кошмар!”»[335]
Но так ли это? Сложно доказать, что места вроде The Land с большей вероятностью ведут к тяжелым травмам, чем стерильные однотипные игровые площадки, определяемые аббревиатурой KFC — Kit, Fence, Carpet
, которые сегодня устанавливаются школами и муниципалитетами в надежде минимизировать инциденты и связанные с ними судебные разбирательства. Тим Джилл, писатель и исследователь в сфере жизни детей, утверждает, что резиновая поверхность, ставшая стандартом для многих детских площадок, составляет 40% общей стоимости[336]. Однако неясно, происходит ли на дорогих площадках KFC меньше инцидентов. Дэвид Болл, профессор риск-менеджмента в Мидлсекском университете, не смог найти доказательств, что показатель травматизма на вылизанных площадках в США или Великобритании снизился[337].
Недавно команда из 15 ученых попыталась проанализировать данные, которые они могли найти о рискованных играх на открытом воздухе[338]. Категории риска были перечнем родительских ночных кошмаров: большая высота, высокая скорость, опасные инструменты вроде ножей и топоров, опасные элементы типа огня и воды, жестокие игры, драки, риск потеряться. И все же ученые пришли к выводу, что подобные игры имеют свои преимущества: больше физической активности, улучшенные навыки общения, сниженная агрессия и сниженный уровень травм.
Исследователи проявили осторожность: было проведено не так много хороших экспериментов, поэтому сложно делать однозначные выводы. Возможно, пространство, где дети неуклюже пользуются пилой и поджигают вещи, настолько же безопасно, как и тщательно разработанное экспертами.
Как такое возможно, что игра детей на стройке так же безопасна (а может быть, даже безопаснее), как и игра на одобренном оборудовании с резиновым напольным покрытием и в игровом комплексе, тщательно обитом мягким материалом? В конце концов, молотки, подъемные башни, открытый огонь, деревья и все остальное действительно могут быть опасными. Однако выяснилось, что дети корректируют риск: если земля жестче, игровое оборудование имеет острые углы, пространства и сооружения не закреплены, они будут вести себя осторожнее.
Более того, некоторые эксперты по играм утверждают, что стандартные игровые площадки стимулируют детей к неосторожному поведению, и из-за них ребята с большей вероятностью получат травмы в других условиях. Хелле Небелонг, архитектор детских площадок, удостоенный многих наград, говорит: «Когда расстояние между всеми перекладинами в сетке для лазания или лестнице одинаково, ребенку не нужно концентрироваться на том, куда он ставит ногу. Стандартизация опасна по той причине, что игра становится упрощенной и ребенок не должен беспокоиться о своих движениях. Это нельзя перенести на все бугристые и асимметричные формы, с которыми каждый сталкивается на протяжении жизни»[339].
Учиться быть бдительным в рискованных ситуациях — лучшая подготовка к самосохранению за пределами игровой площадки, нежели прыгать, словно бильярдный шар, в безопасном аттракционе с мягкими стенками.
На этом преимущества беспорядочной игры не заканчиваются. Грант Шофилд, профессор общественного здравоохранения в Оклендском технологическом университете, провел исследование по изучению тех школ, которые создали рядом пустыри для детей младших классов, чтобы те свободно гуляли во время перемен. Серьезных травм было не больше, чем на обычных площадках. Более того, их было меньше. Другие результаты оказались удивительными: когда дети возвращались на занятия после прогулок, они вели себя лучше, внимательно слушали учителей. Уровень агрессивного поведения снизился до такой степени, что школа ликвидировала комнату для наказаний и вдвое сократила количество учителей-дежурных во время перемен[340].
Джаред Даймонд, автор книги «Мир позавчера», утверждает то же самое об обществах охотников и собирателей, которые он изучал в Новой Гвинее: они «рассматривают маленьких детей как самостоятельных личностей, чьи желания нельзя пресекать. Детям разрешено играть с опасными предметами, например с острыми ножами, горячими кастрюлями и огнем». Хотя большинство получает травмы, утверждает Даймонд, дети не имеют шрамов эмоциональных. Их «эмоциональная безопасность, уверенность в себе, любопытство и самостоятельность» отличают их от сверстников, воспитанных осторожными жителями Запада[341].
Когда мы излишне защищаем детей, лишая их возможности практиковать собственные навыки, учиться принимать мудрые и глупые решения, испытывать боль и в целом создавать ужасный беспорядок, мы считаем, что любим их. Но мы можем также ограничивать их возможность стать полноценными людьми.
Джеймс Скотт, автор «Двух доводов в пользу анархии», утверждает, что игровая площадка Эмдрупа была открытой и приспосабливалась к «целям и талантам» тех, кто ею пользовался. Ее создатель Карл Теодор Соренсен невероятно скромно относился к тому, что на самом деле понимал выбор детей. Что бы они ни выбрали, какой бы беспорядок ни хотели устроить, игровая площадка была открыта этим желаниям. Джейн Джекобс отмечала, что лишь высокомерный человек попытается предвидеть все способы использования здания. То же верно и в отношении детской площадки.
