– Наверное, я поговорю с ней. – Он тяжело вздохнул. – Мне бы хотелось хоть немного покоя. Крошечную частичку в мои последние дни.
– Мне она определенно даровала покой.
И какое это блаженство! Жаль, что так быстро все сменилось страхом потерять все, что у него есть! Александр оглядел герцога.
– Сколько… вам осталось?
Конечно, невежливо спрашивать такое, но тон беседы это позволял.
Кейтнесс уныло пожал плечами:
– Сейчас мне двадцать девять. Осталось шесть месяцев.
– Вот как… и это проклятье… есть какой-то способ снять его?
– Есть. Но это невозможно.
– Нет ничего невозможного.
Герцог усмехнулся:
– Нравится мне это в тебе, Даннет. Твой оптимизм.
Александр не считал себя оптимистом. Ни в малейшей степени.
– Предпочитаю думать о себе, как об упрямце.
– И это мне нравится. Но, к сожалению, единственный способ снять проклятье – соединить части креста.
– Того, что был брошен в море?
Море огромно и не отдает своих сокровищ так легко.
– Да. Моя семья веками его искала, но не нашла даже намека на то, что он все еще существует. Если вообще существовал.
– Какая жалость!
– Да.
Их разговор был прерван, когда крошечная девочка в платье из муслина, с венком из полевых цветов на голове перебежала двор и бросилась в объятия Александра. Он поднял ее и закружил. Она завизжала от восторга.
– А это кто? – осведомился герцог, не скрывая улыбку.
– Это леди Фиона. – Александр поставил девочку на землю. – Фиона, сделай реверанс перед герцогом.
Фиона наморщила нос, словно ее никогда о таком не просили. Впрочем, может, так и было. Тем не менее она довольно ловко присела и спросила:
– Вам нравится моя корона?
Герцог недоуменно моргнул, но все же оглядел полевые цветы.
– Очень… элегантно.
Фиона гордо вскинула головку.
– Скажи: «спасибо, ваша светлость», – подсказал Александр со смешком.
– Спасибо, ваша светлость. И вы очень высокий.
– Верно. А ты очень хорошенькая.
Бедняжка залилась краской, после чего опустила голову и поспешно улизнула.
– Это твоя дочь? – Герцог посмотрел ей вслед.
У Александра больно сжалось сердце:
– У меня нет детей… пока. Мы с Ханной поженились чуть больше месяца назад.
– А, новобрачные! Я помешал медовому месяцу?
– Ничуть. Мы счастливы видеть вас в гостях.
Как ни странно, это не было ложью, вернее, не совсем.
Глаза герцога весело блеснули.
– Я ценю это. Так кто эта девочка?
– Одна из сирот, которых мы приняли в дом. – Александр откашлялся. – Они пришли к нам, когда их землю огородили.
– Ах да. Твоя жена рассказывала мне о сиротах.
Они прошли мимо мужчин, сортирующих кипы шерсти. Все подняли руки в приветствии.
– Здесь много беженцев, – пояснил Александр. – Эти мужчины, например, пришли к нам из Каслтауна.
– Да. Олриг энергично огораживает земли.
– Слишком энергично. За последнюю неделю беженцы валом валят через границы. Некоторые истории просто невыносимо слушать.
– Кажется, я слышу нотки осуждения в твоем голосе? – Губы Кейтнесса дернулись.
– Я не могу скрывать свои чувства и не стану вам лгать, – пожал плечами Александр. – И уверен, что огораживание – неправильный и аморальный метод.
– Я действительно ценю твою честность, – вздохнул герцог. – Жаль, что ситуация именно такова.
Они стали молча наблюдать, как жители Даннета деловито снуют по двору. Именно так веками работали люди в замке Лохланнахов.
Александр, кажется, внезапно понял смысл слова «вечность». Словно перед ним разом пронеслись прошлое, будущее и настоящее.
– Я невольно гадаю…
– О чем? – вскинул брови герцог.
– Кем останутся в истории люди вроде Стаффорда и Олрига? Какими их будут помнить будущие поколения? Уверен, что потомки их осудят.
– Осмелюсь сказать, ты прав.
Александр пристально посмотрел на герцога.
– Какую память вы хотите оставить потомкам?
Кейтнесс нахмурился.
– По-моему, я упомянул, что потомков у меня не будет. Род Синклеров заканчивается на мне. И проклятье тоже.
– И на этом все?
– Да. На этом все.
Герцог нервно, без всякой необходимости поправил жилет.
И хотя Александр уже знал ответ, он должен был спросить, должен был попытаться в последний раз.
– Есть хоть какой-то шанс, что вы можете пересмотреть свое решение насчет огораживания?
– Нет, – вздохнул Кейтнесс.
Странно, что это прямое подтверждение его худших страхов не сокрушило его. Наоборот, в душе росло смирение. Нечто вроде покоя. Будь что будет.
Герцог запрокинул голову, чтобы посмотреть на небо:
– Я намерен оставить что-то после себя, Даннет, – объявил он, пронзив Александра взглядом сверкающих глаз. – И до своей кончины верну замку Кейтнесс былую славу.
– Даже ценой всего Кейтнесса? – мягко спросил Александр. Герцог скрипнул зубами. – Даже ценой многих жизней? – продолжал допытываться Александр.
– Как я сказал твоей жене, никому не причинят зла! – вспылил герцог.
Александр безуспешно попытался скрыть усмешку.
– И что случится с этим великолепным обновленным замком, когда вы умрете?
Герцог уставился на него с таким видом, словно ни разу над этим не задумывался.
– Думаю, он перейдет короне.
– У вас совсем нет наследников? Ни одного родственника, чтобы управлять этим огромным сокровищем?
– Только Дугал.
Как странно слышать нотки сожаления в его голосе!
– Он станет герцогом?
Кейтнесс покачал головой:
– Вряд ли. Во-первых, он незаконнорожденный, а во-вторых…
– Да?
– Принц-регент его не любит.
Что неудивительно. Дугал – абсолютно несимпатичное создание.
Они продолжали идти в дружеском молчании. Добравшись до стен замка, стали подниматься по ступенькам, пока не достигли нижних укреплений. Отсюда открывался вид на Даннет Хед – море с севера и город с запада. Все вокруг сверкало красками, повсюду развевались знамена. Даже отсюда можно было разглядеть суетившихся людей.
