– Думал о том, чтобы успеть спасти жену от смерти в огне! – недовольно ответил он.
– Мы что, собираемся начать сначала? – вздохнул Кейтнесс.
Они дружно злобно уставились на него. Но когда Александр накрыл руку Ханны своей и сжал, ее гнев мгновенно остыл. Как она может сердиться на него? Он спас ей жизнь!
Она глянула ему в глаза, и ее сердце затрепетало.
– Ты был великолепен в битве!
– О-о-о! Так была еще и битва? – Лана подалась вперед.
– Яростная схватка между Даннетом и Кейтнессом и людьми Олрига. Они вдвоем проучили шестерых!
– Неужели?
– Да. И вы, ваша светлость, были просто несравненны, что оказалось для меня сюрпризом.
– Сюрпризом? – Оскорбленное выражение его лица рассмешило Ханну.
– Ваша шпага совсем короткая.
– Ничего подобного, – пробурчал он, тоже устраиваясь на диване. – Должен вам сказать, что в Лондоне все дерутся такими шпагами. И к вашему сведению, я лучший фехтовальщик Англии!
– Я уже сказала, это было весьма впечатляюще.
Он потеребил плед.
– Спасибо.
Лана уставилась на него задумчивым взглядом, отчего уши герцога побагровели.
– Как бы ужасно это ни было, я рад, что мы там побывали, – вставила Ханна. – Боюсь представить, что случилось бы с Агнес, не окажись мы поблизости.
Александр снова кивнул и сжал руку жены, гладя ладонь большим пальцем.
– Итак, Кейтнесс, что вы теперь, когда увидели правду своими глазами, думаете об огораживании?
Герцог оторвал взгляд от Ланы и потер ладонями лицо.
– Это действительно кошмар. Я не поверил бы, что подобное возможно. Английские лорды уверяли меня в том, что все пройдет мирно. Но теперь… я многое понял. – Он снова поднял глаза на Лану.
– И вы… пересмотрели свое решение? – тихо спросила она.
– Совершенно верно. Я не могу быть частью того, что мы видели сегодня, и уж точно не желаю быть причиной таких страданий. Прикажу Дугалу разослать всем баронам письма с приказом немедленно прекратить всю процедуру огораживания.
Ханна мгновенно ослабела от облегчения. Ее семья, ее земли, люди – все в безопасности! Момент был ослепительно счастливым. Они с Александром переглянулись и улыбнулись друг другу.
– А Даннет? – спросила она у герцога, все еще не сводя глаз с мужа. – Он останется лэрдом?
– Признаюсь, Даннет, я должен перед тобой извиниться! – Герцог пригубил виски и вздохнул. – Я приехал сюда, полный высокомерия и надменности. Такой самоуверенный, такой чванливый! Но на самом деле я ничего не знал.
– Вы ничем мне не обязаны, ваша светлость!
– Пожалуйста, зови меня Лахлан, – попросил герцог, – надеюсь, нам предстоит стать друзьями. Это вполне естественно.
Теплый румянец разлился по лицу Александра.
– Мне бы очень этого хотелось.
– Ну что же, – вмешалась Лана, – раз мы пришли к полному согласию, у меня кое-что для вас есть, ваша светлость!
Она встала, подошла к дивану, на котором сидел герцог, и уселась рядом, вынимая что-то из кармана. Кулон. Лана с улыбкой протянула его герцогу.
Он долго, молча, с суровым выражением красивого лица смотрел на кулон. Затем он взял кулон, накрыл ее руки своими и заглянул в глаза.
– С-спасибо, – выговорил он с трудом.
Лана кокетливо похлопала ресницами.
– Позвольте заметить, что я, возможно, все равно отдала бы его вам. Потому что он так много для вас значит!
Герцог прищурился, но на его губах играла улыбка.
– Плутовка, – пробормотал он.
Они долго смотрели друг на друга, и, к удивлению Ханны, в ее душе не поднялось уже привычное раздражение. Герцог показал себя благородным и справедливым человеком. И хотя он носил жалкую шпажонку, он все же прекрасно умел с ней обращаться. И он больше не одевался в фраки с кружевными манжетами. Больше того, он прекрасно выглядел в килте цветов Синклеров и с мазком сажи на лице.
Если даже между ним и сестрой случится роман, все не так уж страшно. Мало того, совсем неплохо иметь в семье герцога! Так что когда Лахлан встал и спросил Лану, не согласна ли она погулять с ним в саду, Ханна не вскинулась, как сделала бы еще вчера. Но все же послала герцогу остерегающий взгляд. Мол, не надо считать ее дурой!
Как только они остались одни, Александр схватил ее в объятия.
– Поднимемся к себе? – спросил он. – По-моему, мы не закончили разговор.
Ханна наморщила лоб. Разговор?
Но его лукавая улыбка напомнила ей. Ах да!
– Пойдем, – прошептала она, поднимая его с кресла. Вместе они зашагали по парадной лестнице своего дома. Его рука обнимала ее, ее голова лежала на его плече.
– Я так довольна, что все обошлось! – заметила она.
– М-м-м… – пробормотал он.
– Особенно тем, что герцог изменил мнение об огораживании и не станет лишать тебя баронского титула. – Она приподнялась на носочки и чмокнула Александра в подбородок. – Я питаю самую нежную симпатию к своему барону.
Его глаза сверкнули.
– А я питаю нежнейшую симпатию к своей баронессе!
Вряд ли это можно было считать объяснением, но Ханна поклялась себе, что не будет требовать от Александра слишком многого. Симпатия – уже хорошее начало.
Когда они вошли в комнату, она повернулась к мужу.
– Александр, прости, что напугала тебя, вбежав в коттедж. Мне не стоило вести себя столь опрометчиво. Обещаю впредь быть более осмотрительной.
Почему он вдруг ухмыльнулся?
– Я баронесса и должна вести себя соответствующе.
– А как ведут себя баронессы?
– Они сдержанны и элегантны. Возможно, чуть холодны.
– Но я люблю тебя такой, какая ты есть, – фыркнул он.
Сердце Ханны замерло. Она уставилась на Александра, раскрыв рот.
– Ты… ты… л-любишь меня.
– Да, Ханна Лохланнах. Люблю. Я тебя люблю. – Он обнял ее крепче и чмокнул в нос. – Я люблю в тебе все, от макушки до кончиков пальцев на ногах, и то, что между ними.
– Н-н-но… – продолжала заикаться она, – я некрасивая.
– Это еще почему?
– И толстая.
Он прижал ее к себе.
– И это мне очень нравится.
Ханна недоверчиво прищурилась.
– Я упряма, – продолжила она.
– Да.
Александр поцеловал ее в губы.
– И своевольна, и вспыльчива. И я все это обожаю. Надеюсь только, что наши сыновья унаследуют все твои качества, – подмигнул он.
