– Да. Ну не глупо ли?
– Носить вечерние украшения днем? Ну разве что они вам настолько дороги…
– Три штуки на один плащ! – хмыкнула подруга. – Кошмар! Но матушка настояла, чтобы сегодня я их надела все.
– Никак вас выставили на продажу? – пошутила Джейн.
– Страшно сказать, как вы близки к истине, – сухо заметила Одрина. – Ценник – мое приданое.
Джейн не слишком по душе была тема приданого невесты, и она никак не отреагировала на эти слова.
– А что до украшений, – продолжила между тем Одрина, – я взяла их с собой на хранение. С тех пор как у леди Шерингбрук украли жемчуга…
– Что? Когда?
Одрина нахмурила брови.
– Пару дней назад, наутро после светского раута в доме Хавьера. – Понизив голос до шепота, она добавила: – Их выкрали прямо из ее дома: то ли из сейфа, то ли из запертого на ключ шкафа – точно не знаю.
– Ах, какой был красивый жемчужный гарнитур!
Джейн вспомнила, с каким достоинством виконтесса носила украшения – идеально круглый жемчуг сероватого оттенка и переливчатый розовый, цвета голубиной шейки.
Хотела бы Джейн с такой же легкостью запоминать правила светского этикета, виды поклонов и реверансов для приветствия леди и лордов разного ранга, с какой могла удерживать в уме географические названия карты. Увы, в каком-то смысле ей больше подходила жизнь пирата, нежели леди из высшего общества.
– Хорошо еще, леди Шерингбрук догадывается, где искать вора. Учитывая, что ее сын…
– Я прекрасно понимаю, на что вы намекаете, – покачала головой Одрина. – Думаете, их взял ее сын. Но этого не может быть: сутки напролет он играл в карты, что могут подтвердить его компаньоны.
– Значит, какой-то грабитель забрался в ее дом и случайно наткнулся на украшения?
– Сомневаюсь. – Одрина накрыла ладонью верхнюю брошь с россыпью рубинов и топазом посредине. – Жемчуга леди Шерингбрук прославились на весь Лондон, а больше ничего из дома не вынесли.
– Ей повезло.
– Полагаю, виконтесса с вами не согласится. Кроме материального ущерба грабитель нанес ей еще и личное оскорбление: копался в ее вещах, украл вещи, которые были ей дороже всего.
Джейн обратила внимание на хрипотцу в голосе Одрины, но подруга смотрела в сторону, не желая встречаться с ней взглядом.
– Вероятно, вы правы, – отозвалась Джейн. – Я как-то об этом не подумала…
– А я не могу думать ни о чем другом.
Наконец-то, немного расслабившись, Одрина подняла глаза на Джейн, но взгляд был каким-то рассеянным: скользнув по лицу подруги, растворился где-то вдали.
Джейн прищурилась. Одрину явно что-то терзало. И хотя они еще не успели так подружиться, чтобы делиться друг с другом тайнами, Джейн решилась сделать первый шаг.
– Вас что-то беспокоит?
– Вовсе нет, – быстро проговорила леди Брэдли, и улыбка, осветившая ее лицо, была очаровательной и до крайности фальшивой. – Просто чувствую себя глупо: меня обвешали украшениями с ног до головы, а ведь я лишь отправилась на прогулку в парк. С тех пор как ограбили леди Шерингбрук, матушка настаивает, чтобы украшения постоянно были на мне. Мол, это единственное безопасное место. Она тоже носит все свои бриллианты на себе.
– Ее не тревожат уличные воришки?
– О, на этот счет можно не волноваться! От воров я надежно защищена. – Осенний ветер расцветил румянцем щеки Одрины. – Вы не обратили внимания на во-он ту процессию? За нами по пятам следуют горничная, лакей и конюх.
Джейн оглянулась и действительно увидела двух дюжих мужчин, причем один был в ливрее.
– Да, ваши родители и правда серьезно относятся к вопросам безопасности.
– Это мое обычное сопровождение – трое слуг – независимо от того, на мне драгоценности или нет.
– Трое? Родители так за вас переживают?
– Нет, просто стерегут, потому что не доверяют.
Джейн усмехнулась.
– Какое совпадение! Мне тоже никто не доверяет.
Одрина вскинула бровь.
– А вы-то что натворили?
– О, ничего особенного! – легкомысленно отмахнулась Джейн, решив пока не рассказывать подруге, как поставила на кон свое приданое и проиграла его. – А вы?
– А вот я действительно совершила ужасное: родилась девочкой, в то время как их уже было четыре в семье. Сестры мои тоже впали в немилость, потому что не вышли замуж за герцогов. Это как минимум, на что надеялась матушка. Теперь мы все в равной степени виноваты перед родителями.
– Но разве в этом есть ваша вина? – удивилась Джейн.
– Ладно. Забудьте. Вообще-то все не так уж плохо. Моя жизнь могла сложиться намного хуже, и я это знаю.
– Понимаю, но это не значит, что вы должны смириться с настоящим и не надеяться на лучшее.
– Ой, да вы философ, дорогая!
Джейн отмахнулась:
– Да нет, я вовсе не образец благоразумия. Возможно, это вообще со мной впервые. Не выдавайте меня. Лорд Киркпатрик убежден, что я кровожадна и необузданна.
– Остается лишь надеяться, что и я когда-нибудь встречу мужчину, который будет считать меня кровожадной и необузданной, – рассмеялась Одрина.
– Ваш мужчина будет думать о вас намного лучше.
– Уверена, лорд Киркпатрик хороший муж, – уже серьезно произнесла подруга.
Джейн твердо было уверена, что очернять мужа жене не следует ни при каких условиях: ни перед слугами, ни перед подругами.
– Да, вы правы: он прекрасно справляется со всеми своими обязанностями.
Одно радует: пусть Эдмунд и не любит ее, зато не любит и никого другого; точнее, понемногу любит абсолютно всех вокруг.
– Я сегодня ходила на прогулку в Гайд-парк, – сообщила Джейн мужу за ужином.
Эдмунд поднял на нее суровый взгляд, оторвавшись от тарелки с супом.
– С Беллами?
– Нет, с какой стати? – удивилась Джейн. – С леди Одриной Брэдли. Ты постоянно его упоминаешь. Почему?
– Не важно, – поспешил ее заверить Эдмунд и, проглотив полную ложку супа, закашлялся. – Просто пришло на ум.
Джейн возмущенно отшвырнула серебряную ложку, и та с гулом пронеслась по столу.
– Всему есть причина. Итак, причина во мне или в нем?
– В нем, – просипел Эдмунд, закрыв рот салфеткой. – Прости, я не привык…
– Есть суп ложкой?
Он прищурился и, откашлявшись, ответил:
– Глотать по полтарелки за раз.
– Так что по поводу Беллами? – Джейн не собиралась сдаваться.
– Полагаю, почти уверен… – Эдмунд повертел в руках ложку, потом положил на стол и отодвинул тарелку. – Он в тебя влюблен.
