– Чего ты испугался? Что я напилась допьяна и свалилась в Темзу?
– Хм… Нет, я не о том.
– А о чем? Я приехала сюда в карете Хавьера. Достаточно было просто спросить у него, где я. – Она поморщилась, устыдившись своего ворчливого тона. – Прости. Я не подумала, что ты будешь меня искать.
– Ты не подумала, что я буду тебя искать? – Он подошел, взял ее за руки и поцеловал в макушку. – Джейн, все закончилось. Наконец-то он на корабле и больше никогда не вернется.
– Ты в этом уверен?
– Совершенно уверен. Для него нет ничего дороже собственной шкуры. А вся его так называемая любовь не более чем пустой звук и сотрясение воздуха.
– Согласись, куда хуже, если бы его любовь не была пустым звуком. Заяви он о своем отцовстве, что стало бы с репутацией твоей матери и сестер? Выходит, спасая собственную шкуру, он одновременно спасает их от бесчестья и боли.
– Да, ты права, – согласился Эдмунд.
– Я оставила у себя черную королеву. Когда Тернеру вздумается поиграть в шахматы, он обнаружит ее отсутствие и поймет, что это значит.
– Что, ты тоже воровка? – насмешливо спросил Эдмунд.
– Нет, он поймет, что это напоминание о сегодняшнем дне и обо всех нас; напоминание о том, что он один, а у королевы есть надежные защитники.
– Любопытно. – Эдмунд чуть повернулся, наблюдая за ней краем глаза. – Значит, ты у нас королева?
– Ну во всяком случае хотелось бы надеяться, что не пешка.
– Нет, определенно не пешка. – Эдмунд повернулся и медленно окинул ее взглядом. – Джейн, сегодня ты была великолепна, восхитительна. Как этот мерзавец посмел прикоснуться к тебе? Мы должны были появиться раньше. Никогда не прощу себе, что из-за нашей медлительности ты…
– Все хорошо. – Она сжала его руки. – Все хорошо, Эдмунд. Мы справились, и никто не пострадал.
– Нужно сжечь это платье, – произнес он решительно.
– Мое?
– Ну не мое же. – Он нахмурился. – Оно все мятое: Тернер хватал его своими грязными лапами, и… Джейн, это просто ужасно.
– Все обошлось. И мне нравится это платье. Хилл запросто приведет его в божеский вид.
– Не стоит. Я куплю тебе новое.
– Не стоит, мне нравится именно это. Я выбрала его перед свадьбой. Кроме того, когда я буду надевать его, мы сможем лишний раз вспомнить, какой храброй я была сегодня. – Она улыбнулась. – А теперь хватит о платьях. У меня есть важные новости.
– Неужели?
– Лорд Шерингбрук тоже покинул Англию. Его мать узнала об этом, пока ты провожал Тернера.
– Как? Ты уверена?
– Слышала своими ушами. Ее дворецкому рассказал об этом камердинер Шерингбрука, которого тот оставил в Лондоне. Тернер глубоко ошибался, когда сказал, что карты больше не интересуют виконта: он опять проигрался в пух и прах и, видимо, продал жемчуга матери, чтобы бежать.
Вздохнув, Эдмунд сел на ручку кресла рядом с Джейн и положил руку на спинку.
– Несчастная женщина! Леди Шерингбрук оказала нам огромную услугу сегодня. Как она пережила известия о сыне?
– Довольно спокойно: даже не удивилась, что он сбежал, а украшения пропали. Хавьер и Луиза предложили ей остаться на ночь, но она отказалась.
– У нее есть собственный дом, верно?
– Да. И доходы.
– Если у Шерингбрука приличный управляющий, его дела рано или поздно смогут поправиться. А что до его исчезновения, то, возможно, это к лучшему: он больше не причинит боли собственной матери.
– Но она будет скучать по нему. – Джейн откинулась назад, касаясь затылком его руки. – Мы говорим о Шерингбруке или о тебе тоже?
– Не знаю, не знаю.
Джейн закрыла глаза.
– Хавьер говорил со мной и про азартные игры, и про приданое.
Эдмунд рассмеялся в ответ.
– Я так и знал.
– Потери, впрочем, не так уж велики. Леди Шерингбрук будет продавать имущество виконта, чтобы расплатиться с кредиторами, ну а поскольку меня он тоже обманул, то она отдаст часть денег и нам. Даже если это будет всего сотня фунтов, то уверена, за карточным столом без шулеров я смогу превратить их в десять тысяч.
– Джейн, не надо, пожалуйста. Я был счастлив и без твоего приданого. Пусть леди Шерингбрук отдаст деньги кредиторам. Меня вполне устраивает, как сложилась твоя игра. – Эдмунд прикоснулся к ее подбородку пальцами. – А теперь скажи мне: ты приехала сюда навсегда или только для того, чтобы сообщить мне новости?
Она порозовела.
– Прежде чем ответить, я хочу тебе кое-что подарить.
– Прежде чем ты ответишь, я тоже хочу тебе кое-что подарить.
– Правда? – Джейн вдруг почувствовала разочарование.
– Это не шляпка, не волнуйся. Кстати, не хочешь перекусить? Мы могли бы послать за холодным ужином.
– А твой желудок? Уверен, что справишься с ужином?
Эдмунд немного подумал и улыбнулся:
– Да, черт подери, думаю, я более чем в состоянии с ним расправиться! И за выражение извиняться не стану, потому что оно тебе понравилось.
– Как, добрый, учтивый лорд Киркпатрик позабыл свои манеры? Я вся трепещу.
Эдмунд открыл было рот, намереваясь что-то ответить, но передумал и, покачав головой, сказал:
– Я принесу подарки. Так ты не возражаешь против ужина?
– Я распоряжусь, а ты иди.
После того как Эдмунд вышел, Джейн передала распоряжение слуге и с замиранием сердца взяла с дивана сверток, который привезла с собой. Точнее, это был не сверток, а сложенный в несколько раз большой лист оберточной бумаги. Она завернулась в него и встала у двери в гостиную.
Под омелой.
Глава 27. О рождественских подарках
Эдмунд уже привык, что от Джейн можно в любую секунду ждать чего угодно, и, тем не менее, свернув за угол, изрядно удивился. Она стояла в коридоре у входа в гостиную, кутаясь в оберточную бумагу.
– Ты замерзла? Очевидно, я все-таки должен купить тебе новое платье.
Джейн закатила глаза и сказала, комкая бумагу:
– Я приготовила тебе подарок… Ох, я знаю, наверное, это ужасно глупо.
– Подожди. – Эдмунд выронил продолговатый сверток, который был у него в руке, и шагнул к Джейн. – Подожди. Ты же стоишь под омелой.
– Да. И это тоже ужасно глупо.
– Конечно, невежливо возражать даме, но поцелуй под омелой отнюдь не глупость, а старая добрая традиция. – Эдмунд ласкал взглядом ее лицо: широко распахнутые глаза, упрямый подбородок, манящие губы. – Ты позволишь?
Поскольку она не сказала «нет», он воспринял это как «да», обнял ее за плечи, привлек к себе, прикоснулся губами к губам и… пропал.
