Заслушав означенный доклад, конференция признала исключительную серьезность выполненной «Русск. Орг. Ком.» работы и постановила выразить представителям последней свою благодарность.
На основании изложенного выше доклада о порядке подготовительных к конференции работ участникам последней предстояло разрешить вопрос о праве их именовать себя общепартийной конференцией и выполнять, таким образом, роль верховного руководящего органа партии.
Констатировав определенный и все увеличивающийся развал партийных организаций благодаря отсутствию руководящего центра и под влиянием исключительных мер репрессий со стороны административно-полицейских учреждений, наблюдаемое оживление рабочего движения и повышение интереса к восстановлению нормальной соц. — демократической работы, крайне неотложную необходимость возможно скорого создания правомочного и тесно связанного с местными организациями верховного коллектива для осуществления насущных задач «текущего момента» (экономическая борьба, корректирование соц. — демократической работы в массах, подготовка и проведение предвыборной кампании в Гос. Думу ІV созыва и т. д.) и признавая, что после ряда неудачных попыток организовать совещание представителей от всех партийных организаций настоящее собрание успело объединить в себе уполномоченных от весьма значительного числа имперских партийных учреждений и что на таковое своевременно были приглашены все без исключения партийные организации, — участники собрания единогласно постановили призвать себя общепартийной конференцией РСДРП и верховным органом партии данного момента.
Должно отметить, что при обсуждении означенного вопроса фактическими участниками конференции признаны были не только те организации, кои успели прислать на таковую своих уполномоченных, но равным образом и партийные группы, кои выразили лишь свое сочувствие работам настоящего собрания и представители коих не могли явиться по тем или иным соображениям (отсутствие средств на путевые расходы, аресты делегатов и т. д.).
Вслед за сим начались доклады делегатов о положении партийной работы «на местах». Из указаний наличного числа присутствовавших на заседаниях конференции представителей имперских учреждений партии явствовало, что степень дезорганизации русского «подполья», если не считать благоустроенных меньшевистских учреждений Киева и Кавказа, достигла почти повсеместно крайних пределов: разрушены и прекращают свои функции под давлением тяжелых полицейских условий даже низшие подразделения отдельных организаций; вся работа мало-мальски осведомленных и остающихся еще на свободе партийных работников сводится лишь к формированию и руководительству в среде «легальных возможностей» мелких кружков, малопродуктивных благодаря отсутствию опытных организаторов, нелегальной и явочной, агитационного характера литературы. Общий тон подобного рода докладов носил определенно мрачный характер и производил впечатление искренности и полной правдивости; некоторое стремление скрасить печальную действительность замечено было лишь со стороны с. — петербургского делегата «Степана», несколько раз пытавшегося представить положение пославшей его подпольной организации в более или менее благоприятном освещении.
Стремясь уяснить степень революционного настроения представительствуемой делегатами рабочей массы, «Ленин», как бы в ответ на вышеприведенные доклады, предложил: совершенно ликвидировать современное подполье в виде ныне существующих организационных форм его (ячейки, группы, кружки, организации и т. д.), сосредоточить всю работу исключительно в сфере «легальных возможностей», избрать особый руководящий верховный партийный орган и иметь от последнего «на местах» лишь особых уполномоченных, на обязанности коих и лежало бы общее направление всей с.-д. работы в духе требований платформы. Предложение это встретило самые горячие протесты со стороны остальных участников конференции, определенно и в самой категорической форме заявивших о своей готовности продолжать подпольную работу, несмотря ни на какие препятствия и неизбежные жертвы.
В связи с вынесенной при этом резолюцией о сохранении прежнего порядка подпольной работы, решено стремиться к самому широкому использованию легальных рабочих институций, сформировать среди последних, как базу дальнейшего укрепления «подполья», законспирированные организационные ячейки и применительно к местным условиям сочетать, по мере необходимости, построение организации по признакам территориального характера с группами, формируемыми по производствам и специальности того или иного труда.
Подтверждая резолюции конференции 1908 года, участники настоящих заседаний обратили свое внимание на исключительную необходимость самой настойчивой и неустанной работы в деле сплочения рабочей массы путем систематического ее воспитания в духе социалистического мировоззрения, непосредственного участия подполья в усиливающейся экономической борьбе и стачечном движении и использования начинающегося пробуждения в широких пролетарских кругах в смысле интенсивного расширения его и урегулирования под знаменем проводимых партией лозунгов.
Вслед за сим конференция занялась выяснением своего отношения к национально-инородческим партийным организациям, своих делегатов не приславшим и от участия в работе конференции, таким образом, уклонившимся.
В основу вынесенной позднее по существу означенного вопроса резолюции были положены как факт троекратно разосланные приглашения явиться на конференцию (оповещения и приглашения совещания большевиков-цекистов в период создания «Технической» и «Заграничной Организационной» комиссий, «Русской Организ. Комиссии» и группы делегатов, собравшихся в Праге во главе со «Степаном», еще до официального открытия конференции), так равно и те из ответов приглашенных, кои успели поступить ко времени обсуждения означенного пункта «порядка дня». По содержанию своему эти ответы представляли приблизительно следующее.
Письмо поляков, присланное своевременно и оглашенное здесь же во время дебатов, было написано на 19-ти страницах. Вначале приводилась подробная историческая справка о постепенном развале «Центр. Комитета» и «Загр. Бюро ЦК РСДРП», виновниками коего поляки определенно объявляли большевистскую фракцию, и главным образом «Александрова». Далее указывалось, как мотив отказа от участия в работе настоящего собрания, то обстоятельство, что они, поляки, общепартийной конференцией такового не признают: здесь, во-первых, не представлены все партийные течения и национальные организации, а во-вторых, созывалась эта конференция лишь «Русской Организ. Комиссией», состоявшей исключительно из большевиков-ленинцев, не имевших за собою права представительствования всей партии, как таковой, вообще.
В заключение поляки предлагали избрать из числа собравшихся в Праге лиц двух уполномоченных обратиться с подобным же предложением к представителям национальных партийных организаций, пригласить делегатов меньшевистского толка от упраздненного «Лениным» «Загр. Бюро ЦК» и затем уже приступить к созыву настоящей, общепартийной в буквальном значении этого слова, конференции, участниками коей будут и они.
Ответ латышей был также получен своевременно. [Мотивировка отказа приехать в Прагу та же, что у поляков.] Ответ бундистов был получен после закрытия конференции. [Мотивировка отказа приехать та же, что у поляков и латышей.] Характерной особенностью бундистского ответа было вполне определенное и категорическое заявление о том, что они примут участие лишь в такой конференции, на которой представлены будут все без исключения партийные течения, до ликвидаторского включительно.
