Фойерветер кивнул.
— Ну чего только не бывает в жизни! А кем?
— Я управляюсь с работниками в саду.
— Ш-шшш, — сказал Кеннет. — Это должно сохраняться в секрете, поскольку народ думает, что она сама все делает.
Мэгги сложила руки на груди.
— Она хорошо к тебе относится? — продолжал Кеннет.
— Мы оба удовлетворены, я думаю, — ответил Фойерветер.
— Хм. Удовлетворены. А скажи, Мэггс, что случилось со старым садовником, как бишь его там?
— Его убили на Меррит-Паркуэй.
— Нет! — Кеннет отшатнулся, прикрыв рот ладонью. — Когда это произошло?
— Недавно, — сказала Мэгги с заметным раздражением. — У тебя не хватает времени на газеты, только на журнал «Пипл», а?
— Ну ладно тебе, Мэгги. Я всегда занят. И люди, ты сама знаешь, не упустят случая, чтобы рассказать что-то такое. Но это, это — ужасно. Он был чертовски хороший парень.
— На Меррит-Паркуэй завелся снайпер, — проинформировала Мэгги.
— И что в связи с этим делается?
— Не знаю. Думаю, расследуют. Но очевидно, что это — уже совсем не та планета…
Тут на дорожке показалась еще одна машина. Это был «вольво» Уолтера с блондинкой за рулем.
— А вот приехали забрать меня на обед, — сказал Уолтер. — Приятно было познакомиться, хм…
— Кеннет. Можно Кенни. Хотя я, конечно, подрос.
— Здесь все в порядке? — спросил Уолтер Мэгги.
— Конечно. Все хорошо.
— Тогда до свидания, Кен.
— Всего. И не позволяй старушке Мэггс помыкать тобой.
— Я буду минут через сорок пять, — сказал Уолтер через плечо, садясь в машину.
Кеннет с Мэгги дождались, пока машина развернулась и отъехала.
— Что, черт побери, он имел в виду, когда спрашивал, все ли здесь в порядке? — сказал Кеннет.
— А что, черт побери, ты имел в виду, когда говорил «Не позволяй Мэггс помыкать собой»?
— Я просто шутил. Так же как ты, когда назвала меня «повелителем мух». Ха-ха. Шутка. Все в порядке? Этому сукину сыну еще покажут, что такое в порядке, а что такое не в порядке.
— Кеннет!
— Ну, Мэггс, я его еще по школе помню. Такого негодяя можно было только поискать. Он толкал нас, мальчишек помладше, палкой в задницу, чтоб мы бежали быстрее во время тренировочного бега. Такое не забывается. Эй, ты видела эту красотку, которая за ним заезжала?
— Я записалась на прием к зубному врачу на час тридцать, Кеннет.
— Да? А что случилось? Пульпит?
— Не думаю, что тебе следует беспокоиться.
— Я вновь становлюсь несносным?
— Послушай, я действительно очень благодарна, что ты решил не судиться по поводу развода. Это помогло всем нам избежать многих неприятных моментов.
— Мне приятно, что ты благодарна.
— Ну, тогда до встречи.
— Хорошо бы, чтоб при этой встрече я не увидел тебя первым, — сказал Кеннет, изобразив рукой пистолет. Он нацелил палец на Мэгги и сделал бесшумный выстрел на прощанье. А потом тоже укатил.
6
Новый друг
Кеннет не успел еще отъехать, как из дома вышла Линди. Она тянула за руку худого как былинка парня (не Хавьера). У него было бледное лицо, коротко подстриженные черные волосы спускались на лоб, образуя хорошо различимую букву V. Ему следовало бы побриться. В общем, он походил на обезьяну. Его одеяние свидетельствовало, что он прибыл из той части мира, где бытовали немного другие представления о повседневной загородной одежде. На нем была черная кримпленовая рубашка с блестящей золотой ниткой, серые брюки в обтяжку и черные остроносые ботинки до лодыжек. Татуировок было не видно, может быть, потому, что не было видно кожи. Он робко следовал в нескольких шагах позади Линди, неся сумки.
— Поставь их в багажник, — приказала ему Линди, поднимая заднюю дверцу своего джипа «чероки». Машина вместе с выплатой в пятьдесят тысяч долларов отошла ей от ее раздельно проживающего супруга Бадди в ходе переговоров, которые велись по поводу их предстоящего развода. Солнечные очки и косынка, повязанная вокруг головы, делали Линди похожей на женщину из другого времени и места: этакую Одри Хепберн из мелодрамы шестидесятых. Только копия была похуже, как в захудалом театре. — Мэгги, это — мой друг Ратко, — смущенно сказала Линди.
— Здравствуйте, — сказала Мэгги.
Ратко пожал плечами и хлюпнул носом.
— Он актер, — сказала Линди.
— В самом деле?
— Его театр взорвали в Загребе.
— Какой ужас.
— В мире такой хаос, — сказала Линди. — Ты не замечаешь?
— Конечно замечаю. Еще как.
— Извини. Прозак не подействовал. Садись в машину, Ратко. Извини, Мэгги, но эта ситуация в мире иногда меня достает. Я иногда чувствую, будто все куда то утекает, а мы крутимся в образовавшейся воронке.
— Честно говоря, Линди, меня берут сомнения, что этот доктор Кляйн помогает тебе.
— А что он может сделать с этим миром?
— Он может помочь тебе не мучиться от того, что тебе не подвластно, и сконцентрироваться на вещах, которые ты можешь контролировать.
— Например?
— Твоя собственная маленькая жизнь.
— Я уже пробовала самопоглощение, — сказала Линди со смешком, не допускающим возражений. — Поверь мне, я гораздо лучше чувствую себя, когда фокусируюсь на реальном мире.
— Но должны же быть личные цели, стремления?
— А, я понимаю, — отреагировала Линди. — Считаешь, что я зря помогаю друзьям, да? Ратко! Кому сказано садиться в машину!
— Нет же, Линди, дорогая, я совсем не имела в виду…
Но Линди уже забралась за руль своей великолепной машины, захлопнула дверцу и выехала на дорожку с таким видом, будто изображала из себя одинокую героиню какого-то фильма, спешившую спасти мир от полчища радиоактивной саранчи.
7
Приглашение
Дом казался странно пустым. Горничная Квинона чистила бронзовую решетку камина в гостиной.
— А где же Нина?
По плану работ на месяц, написанному мелом на громадной доске в кухне, следовало уже начинать готовить к ежегодному обеду для сбора средств в музее ремесел в Нью-Милфорде, который должен был состояться через три дня. Обычно Нина с двумя помощницами, по меньшей мере, уже готовила бы большие брикеты крестьянского паштета и бочонки тапенада. Она позвонила Нине домой, но там был включен автоответчик.
— Это я, — сказала Мэгги в трубку. — Где ты? Пожалуйста, позвони.
