– Ксива есть?
Илья полез в нагрудный карман, достал красноармейскую книжку, бросил её блатному. Когда уголовник пытался документ поймать, отвлёкся на секунду от Ильи. Вот он, момент! Илья мгновенно выхватил нож, без замаха, снизу, от бедра, кинул. Мощно, с закруткой, как учили. Урка среагировать не успел, дистанция невелика. Недоумённо посмотрел на нож в груди и рухнул навзничь. Илья кинулся к нему. Раненый враг опасен, как зверь на издыхании, может нанести смертельный удар. Илья забрал револьвер из руки блатного, откинул дверцу барабана, прокрутил. Всего два патрона. Выкинуть оружие жалко и носить семьсот грамм железа из-за двух патронов накладно.
К оружию Илья относился серьёзно, с уважением. После стрельб всегда чистил, смазывал, лелеял. Для его специальности оружие необходимый инструмент, как для монтажника дрель или для дворника метла. Только если дворник метлу сломает, заменят. А для Ильи или его сослуживцев, если оружие осечку дало или перекос патрона при подаче из магазина, почти как смертный приговор. Бой на короткой дистанции, городской, он скоротечный и времени перезарядить пистолет или автомат просто нет. И каждая секунда в большой цене. Илья вытащил нож из тела, обтёр клинок о ватник, вложил в ножны. Обыскивать уголовника было неприятно, от него дух тяжёлый шёл. Кто в тюремной камере сидел, запах имеют своеобразный, стойкий, какой несколько месяцев держится, как ни мойся. Никаких документов при убитом не оказалось, что утвердило в подозрении о побеге. Человек, освобождённый законно, всегда имеет при себе справку об освобождении, для него это замена паспорта. А у блатного во внутреннем кармане ватника Илья обнаружил пачку денег, но не в банковской упаковке и потрёпанных. Наверняка кого-то ограбил, а то и убил. Илья деньги бросил рядом с убитым. Зачем они ему? На территории, подконтрольной немцам, советские деньги будут не в ходу, введут оккупационные марки. Да и не собирался он ничего покупать, отберёт у противника силой. Двинулся к деревне. В сёлах жизнь продолжалась. Как можно не накормить птицу или не подоить корову-кормилицу? Только притихли селяне, между сёлами и деревнями движения почти никакого нет. Если идёт обоз, так с беженцами, а если разношёрстная автоколонна – наши отступающие части, коих немного Илья видел. Немцы наступали клиньями, сосредотачивали ударную силу – танки, на одном направлении, взламывали оборону и стремились идти дальше. Чресполосица возникала – то наши, то немцы. Из жителей кто мог уйти, уходили на восток. Скотину с собою гнали, а то и бросали, жизнь дороже. Особенно опасались семьи советских и партийных работников. Немцы их казнили в первую очередь, во многом из-за предателей или пособников, – выслужиться перед врагом хотели, сами новые должности получить. При любой власти, любом общественном строе всегда найдутся недовольные, обиженные. А советская власть вела себя жёстко, бесцеремонно, при раскулачивании, по идеологическим мотивам да просто из-за непролетарского происхождения, потому предателей хватало.
Илья ничуть не сожалел об убийстве уголовника. Блатной да при оружии – зло. Будет безнаказанно, пользуясь тяжёлым положением страны и временным отсутствием какой-либо власти, заниматься преступным промыслом – грабить, насиловать, убивать.
В деревне, по крайней мере в избе, куда он постучался, встретили доброжелательно. Накормили пшённой кашей, дали хлеба, налили кружку парного молока. Илья поел, хозяева – муж с женой, лет пятидесяти, смотрели жалостливо.
– Где же твоя часть, товарищ боец?
– Не знаю. Пока немец силён. Техники у него много, прёт. Но это временно. Остановим, перемолотим, вперёд пойдём. Так что война долгой будет и тяжёлой.
– Говорят, Минск под немцем, – неуверенно сказал хозяин.
– Под немцем, правда. А вот Москву не сдадут, точно говорю.
– Сынок, как думаешь – уходить нам?
– Если не жалко хозяйство бросить, имущество нажитое, уходите. Однако немец опередит. Вы пешком, а он на машине, на танке.
– Вот и я так думаю, – вздохнул хозяин.
– Спасибо за угощение, – поднялся Илья из-за стола.
– Полина, хлебца отрежь бойцу да сала дай, – сказал хозяин.
Тут же небольшое лукошко нашлось, туда половину каравая хлебного уложили в тряпице, кусок солёного сала, пучок зелёного лука, редиску. Хозяин, может быть, и больше бы дал, да бедно в деревнях жили. Илья и этому рад. День-два о еде думать не придётся. Из деревни, вёске по-белорусски, на запад двинулся. Можно немцев и здесь ждать, всё равно придут, да натура у него активная. Зачем ждать, когда за это время врагу урон нанести можно? Он военный, присягу давал страну защищать, пусть и ценой жизни. Значит – пришёл его черёд. В своё время страна о нём заботилась, обучила, кормила-одевала, денежное довольствие приличное платила. Теперь долг возвращать надо, желательно с лихвой. Пусть страна другая – СССР, а не Россия. Земля-то одна и люди.
Подкрепившись у добрых людей, Илья направился на запад. Там враги, там его место. Но уже километров через десять наткнулся на группу красноармейцев. Причём неожиданно. Вышел на поляну, а с другой её стороны наши бойцы, до отделения. Сборная солянка, потому что петлицы разных родов войск. У троих – пехотные, красные, у двоих – чёрные, с эмблемами связистов, а остальные из БАО, батальона аэродромного обслуживания, у них петлицы голубые. На всех одна винтовка. От неожиданной встречи замерли. Илья среагировал первым.
– Я свой, русский. Откуда идём, бойцы?
Сразу напряжение спало. На середине поляны сошлись. Старший в отделении из БАО, сержант.
– Мы из-под Сморгони выбираемся.
Бойцы на лукошко поглядывают. Илья томить не стал.
– Чем богаты, тем и рады.
Порезал ножом хлеб, сало. Каждому по бутерброду досталось. Как поели, приободрились. Сержант спросил.
– Не подскажете, где наши?
– В Лепеле, точно, сам видел. Вот по этой дороге, не сворачивая. А где немцев видели?
– У Молодечно, восточнее километров десять.
Отдохнув, бойцы поднялись. Сержант к Илье подступился.
– Оружием, вы смотрю, богаты, не поделитесь?
– У вас же трёхлинейка есть!
– Антураж. К ней ни одного патрона.
Илья достал из набедренного кармана револьвер, протянул сержанту.
– В нём всего два патрона, учти.
– Спасибо.
Сержант «наган» за пояс брезентовый сунул.
– Вы не с нами?
– К Минску пойду.
– Занят он, связисты едва выбраться смогли, – предостерёг сержант.
– За совет спасибо, но мне туда.
Разошлись. Неизвестно, что сержант об Илье подумал. То ли задание специальное, то ли сдаваться идёт. С войной вся «накипь» голову подняла. Так всегда бывает в тяжёлую годину. Но Илья доволен. Бойцы, которых он встретил, не по хуторам разбежались, лихое время переждать, а к своим идут. Стало быть, присяге и долгу верны. Из таких хорошие вояки получаются.
