Похоронить бы погибших по-христиански, да невозможно. Чтобы всех упокоить, надо не братскую могилу рыть, а целый котлован. Одному работы не на один день. Отошёл немного, пилотку с головы сдёрнул, обернулся к разбитой машине, поклонился, отдавая дань памяти.
Километра через три перекрёсток грунтовых дорог. Присел на обочине, карту трофейную развернул, чтобы сориентироваться, да не успел. Слева раздался треск мотоциклетных моторов. Быстро планшет с картой застегнул, расставил ножки у пулемёта, взвёл затвор. От мотоциклистов убегать бессмысленно. Выставил прицел на сто метров. Из-за пологого поворота показались мотоциклы с колясками. Один, два …шесть. На каждом по два солдата в клеёнчатых плащах, на головах угловатые каски, мотоочки. Немцы! У наших тоже были мотоциклисты – для связи, даже целые мотоциклетные полки. Но у немцев насыщенность моторами и рациями была велика. Если в РККА полковая и дивизионная артиллерия была почти вся на конной тяге, то у немцев пушки таскали тягачи, колёсные и гусеничные. Рации – на каждом танке, бронемашине, самолёте, на значительном числе мотоциклов, используемых для разведки. В пехотных частях обязательно присутствовал авианаводчик с рацией. Стоило танкистам или пехоте столкнуться с очагом сопротивления, немедленно вызывались бомбардировщики, чаще всего «Юнкерсы-87». Пикировщики бомбили точно, наводились авианаводчиком. После бомбёжки немцы продвигались дальше. Без поддержки танков или самоходной артиллерии пехота немецкая в атаки не ходила, генералы берегли солдат.
Илья подпустил немцев поближе. Сам лежал в придорожном кювете, фактически немцами не замеченный. Поймав первого мотоциклиста на мушку, открыл огонь. Мотоцикл вильнул, съехал в сторону, ударился о дерево, перевернулся и загорелся. Видимо, бензин потёк из бензобака и попал на раскалённую выхлопную трубу. И немцы со второго мотоцикла погибли сразу. Третий мотоцикл затормозил, пулемётчик в коляске к пулемёту приник, да Илья опередил. Пули легко дырявили тонкое железо коляски, пулемётчик погиб первым, водитель вскочил и получил свою порцию свинца. Зато экипажи других мотоциклов среагировали быстро. Загнали мотоциклы в лес, рассыпавшись короткой цепью, стали приближаться к Илье. Не стреляли, но перекрикивались между собой. Как жаль, что он не знал немецкого языка, сейчас бы знания пригодились, но, увы. Один немец неосторожно показался из-за сосны, и Илья его срезал короткой очередью. Как он понял, немцы хотели обойти его с двух сторон, и пока одна часть отвлекала бы его на себя, другие подобрались с тыла. Илья оставил пулемёт, чтобы видели – на месте он. А сам быстро пополз по кювету. Метров через двадцать выглянул осторожно. Двое немцев подбираются к покинутой позиции, Илья вырвал чеку гранаты, метнул лимонку, сам упал на дно кювета. Ф-1 – оружие сильное, оборонительного действия. Из всех гранат самая сильная и причём не самая большая. Хлопок, осколки ударили по деревьям, сбивая листву. Истошно закричали немцы. Илья выглянул. Один немец недвижим, второй лежит, держится за ногу, просит помощи. О! Чеченский вариант. Их снайперы специально ранили наших солдат, хотя могли убить. А когда к раненому подбирались другие солдаты на помощь, отстреливали их.
Илья стянул с плеча автомат. Лежал тихо, выжидал. На помощь раненому побежал, прижимаясь и петляя, его товарищ. Вытащив из кармана перевязочный пакет, стал оказывать помощь. Пять минут тишины. Решился второй немец, перебежал дорогу, приблизился к раненому. Пострадавшего надо выносить вдвоём, сам идти не сможет. Илье все трое хорошо видны. Прицелился, дал короткую очередь, потом ещё. Броском стремительным перебежал дорогу, свалился в кювет. Вслед прозвучала очередь из автомата, взбив фонтанчики пыли. Но уже мимо, Илья в безопасности. По его подсчётам, немцев осталось двое. Попытаются с ним разделаться? Вероятно, но сомнительно. Немцы любят превосходство значительное в силах, подавляющее. Стало быть – они вернутся к мотоциклам. Если есть рация, вызовут подкрепление. А ежели нет, уедут и вернутся с помощью. Вот этого допустить нельзя. Это разведчики. Илья сделал крюк по лесу, стараясь не упускать из вида место, где немцы оставили мотоциклы. Сам передвигался бесшумно, как учили в училище, а позже натаскивали на практике в отряде. Ни одна веточка не шелохнулась, ни один сучок под ногами не треснул предательски. Уже мотоциклы отчётливо видны. Залёг, выжидал. Немцы не знали, где он, вели себя осторожно. Но к мотоциклам вышли. И куда им деваться? Пешком ноги бить не привыкли. Да и смелые поначалу были, в леса совались. Это позднее их окруженцы и партизаны отучили. В начале войны немцы рассчитывали на силу, передвигались по ночам, нередко без защиты танков. В сорок втором уже изменили тактику – только днём, большими колоннами, с обязательным прикрытием танками или бронетранспортёрами. Нашей авиации не боялись, потому как господствовали в воздухе. За несколько дней Илья видел и бомбардировщики и истребители немецкие, а наших самолётов ни одного. Обидно было.
Озираясь, держа оружие на изготовку, к мотоциклам приблизились два солдата. Грамотно шли, между ними дистанция метров пять, одной очередью не снять. Илья дал очередь по первому, тот ближе всего был. Второй успел среагировать, сам дал очередь из автомата. Пули сбили кору с дерева, а одна угодила в автомат. Илья его отбросил, перекатился за ствол сосны. Немец кричит.
– Русиш! Сдавайся!
Ага, хрена тебе лысого! Илья выхватил из кобуры «Грача». В училище, да и потом в отряде, патронов для тренировок не жалели. Это одно из условий выживания при боестолкновении. Из пистолета он попадал в пятирублёвую монету на десяти метрах. Конечно, были в отряде спецы более меткие. Сам видел два случая. Один из офицеров подбросил пустую консервную банку, второй вы-хватил пистолет и стрелял в неё, не давая упасть. Банка кувыркалась, подскакивая от удара пуль, пока не кончились патроны в магазине. У тех, кто видел, челюсти отвисли. А второй раз повесили на мишенный щит надутый воздушный шарик. Один из офицеров отошёл метров на сто пятьдесят и первым же выстрелом попал. Для пистолета дистанция запредельная. Не каждый стрелок из карабина или автомата попадёт. Так что было у кого поучиться. Вот и теперь, передёрнув тихо затвор, чтобы не клацнул, выкатился из-за сосны и сразу три выстрела. Немец, укрывавшийся за одним из мотоциклов, вскрикнул и упал. Прикидывается или ранен? Живой он Илье не нужен. Допрашивать нет возможности из-за незнания языка. Да если бы и смог, как и куда передать данные, полученные от немца? Лёг, под мотоциклом увидел тело, всадил в него две пули. Подобрался ближе, выглянул из-за мотоциклетной коляски. Готов фриц, из-под него кровь течёт, явно крупный сосуд задет. Подошёл, толкнул ногой, голова безжизненно мотается. Ногой автомат оттолкнул. На плечах у убитого серые погоны с окантовкой и одна четырёхугольная звезда. Явно не рядовой. Но в училище звания немецкой армии времён Второй мировой войны не изучали, иначе бы знал – фельдфебель пехоты перед ним, вроде старшины на наши звания. Облокотился Илья на коляску. Одолел он разведывательный дозор, хотя непросто получилось. От немчуры едва пулю не схлопотал прямо в живот, кабы не автомат. Почувствовал, что возбуждён, во рту слегка пересохло. Пару минут перевёл дух, затем мотоциклы досматривать начал. Ого! Да в багажниках колясок чего только нет! И коробки с пулемётными лентами и консервы – мясные и рыбные, ром и коньяк, а ещё галеты и шоколад. Есть хотелось. У одного из немцев снял с пояса нож в ножнах, повесил на свой ремень. Нож – он всегда пригодится – банку консервов вскрыть, часового по-тихому снять. Вскрыл банку ножом, оказалось – ветчина. С галетами, поддевая куски ветчины ножом, съел с большим аппетитом. Запить бы чем-то, галеты пресные и сухие. А воды нет. Откупорил пробку с коньячной бутылки, сделал три крупных глотка. О, хорош коньяк. И вкус, и запах великолепные. Начал наклейку изучать. Ба! Коньяк-то французский. Видимо, немцы убитые во Франции успели побывать. А может – трофеи с коньячных заводов. Спиртное по жилам пробежало, взбодрился. Выпить больше нельзя, опьянеет, и бросить такое добро жалко. В одной из колясок ранец обнаружил из телячьей кожи, клапан отстегнул, вытряхнул из него всё. Сложил найденную провизию и бутылку коньяка. Выдернул у одного из убитых брючной ремень, связал им две полные пулемётные коробки. Если перебросить через плечо, вполне нести можно. И что, что тяжело, больше таскал. В пулемёте, из которого стрелял, третья часть ленты осталась. Заменил на новую, патронов много не бывает. Под одним из мотоциклов кожаную сумку заметил. Труп немца перевернул, ремешок сумки снял, открыл. Да здесь карта. И получше, чем у него, карандашом отметки. Для разведчика более драгоценной добычи не бывает. Стрелки, обозначающие удары, – клинья немцев, номера дивизий, корпусов. Едва не застонал от досады. Эти бы сведения нашим передать. Но рации нет, а и была бы, толку что? Он не знает частот наших радиоцентров, у него нет позывного, да и координаты все в немецкой масштабной сетке. Кто ему поверит, если была бы связь? Примут за подставу, фальшивку, пошлют по-русски подальше.
