Такими героями нация обязана гордиться, и советская Россия Желябовым гордилась, а сейчас о нём нынешние «культуртрегеры» если и вспомнят, то лишь для того, чтобы гнусно оболгать.
3 апреля 1881 года Желябов был казнён вместе с Софьей Перовской, Николаем Кибальчичем, Тимофеем Михайловым и Николаем Рысаковым на Семёновском плацу. Михайлову было всего двадцать два года, а Рысакову — и вовсе двадцать…
Молодые ребята…
Даже Желябову, самому старшему, было на момент казни всего тридцать лет. Он начинал не с бомб, а с пропаганды, но решил перейти к бомбам, надеясь на то, что хотя бы так изменит вопиющее положение вещей…
27-летняя Софья Перовская (1853–1881) стала первой русской женщиной, осуждённой на смертную казнь за революционную деятельность. Дворянка, дочь губернатора Петербургской губернии, она порвала со своей средой, «ходила в народ», арестовывалась, а бежав из ссылки, перешла на нелегальное положение, в 1879 году участвовала в подготовке взрыва царского поезда под Москвой.
С портрета на нас смотрит открытое, правильное, сосредоточенное и одухотворённоелицо — а ведь и на Перовскую сегодня гнусно клевещут.
После вынесения Перовской смертного приговора её матери не позволили проститься с дочерью — с момента вынесения приговора та считалась мёртвой. Если это — не особо отвратительная, особо ужасная, особо извращённая жестокость, то что тогда надо считать ужасным?
26-летний сын священника Николай Кибальчич (1854–1881) в 1871–1875 годах учился в Институте путей сообщения и Медико-хирургической академии, в 1875 году получил три года тюрьмы — не за кражу, не за коррупцию, а за хранение народнической литературы. Кибальчич был главной научно-технической силой «Народной воли». За несколько часов до смерти он обдумывал в камере идею реактивного летательного аппарата.
Рабочий Тимофей Михайлов (1859–1881), сын бедного смоленского крестьянина, питерский котельщик, сумел высоко подняться — не в карьере, а в своём нравственном развитии — над тогдашним уровнем своего класса. На следствии он вёл себя как герой и умер героем. Одного взгляда на его портрет во 2-м издании Большой Советской энциклопедии достаточно, чтобы понять — каким бесстрашным и ярким человеком он был.
Дал слабину лишь Рысаков — он испугался смерти, стал сотрудничать со следствием, но был обманут — казнили и его.
Желябову было тридцать, Михайлову и Рысакову — по двадцать лет!
Жить бы да жить…
Но это ведь и их долю заедал император Александр II.
Не так ли?
Последними жертвенными героями народнического периода российского революционного движения стали старший брат Ленина — Александр Ульянов, Василий Генералов и их товарищи Андреюшкин, Осипанов и Шевырёв, повешенные 8 мая 1887 года за подготовку покушения на Александра III — по делу так называемых «вторых первомартовцев».
Тоже двадцатилетние ребята…
ГЕРОИ «Народной воли» не имели ничего общего с современными фанатиками-террористами, которых обманули исламистские и прочие «вожди». Желябов, Перовская, Кибальчич, Александр Ульянов были высокообразованными и развитыми натурами, они сознательно жертвовали собой, не только следуя некой политической программе, но и разрабатывая её.
Да, это была тупиковая программа, что Ленин понял ещё в ранней юности. Однако неверными были лишь средства, а цель была верной, высокой. Эта цель не оправдывала средства, но она оправдывала смерти тех, кто жил этой целью… Народовольцы пели:
Если ж погибнуть придётся
В тюрьмах и шахтах сырых —
Дело, друзья, отзовётся
На поколеньях живых.
С приходом в российское революционное движение Ленина борьба са́мой развитой, са́мой неравнодушной части российского общества стала обретать ту гармонию целей и средств, которой не смогли достичь народовольцы. Не террор, а пропаганда, не заговор, а широкая рабочая партия с общероссийской газетой…
Уже в ранней работе «Революционный авантюризм», опубликованной в «Искре» в 1902 году, Ленин заявлял:
«Мы переживаем бурные времена, когда история России шагает вперёд семимильными шагами… «Шумим, братец, шумим» (слова Репетилова из «Горя от ума». — С.К.), — таков лозунг многих революционно настроенных личностей, увлечённых вихрем событий и не имеющих ни теоретических, ни социальных устоев…
К таким «шумным» направлениям принадлежат и «социалисты-революционеры» (эсеры. — С.К.), физиономия которых вырисовывается всё яснее и яснее… Защищая террор, непригодность которого так ясно доказана опытом русского революционного движения, соц. — рев. из кожи вон лезут, заявляя, что они признают лишь террор вместе с работой в массах… И мне часто вспоминаются слова: «Как божиться-то не лень?» — когда я читаю уверения соц. — рев.: «Мы не отодвигаем террором работы в массах…»
…Не обходится без теории эксцитативного (возбуждающего чувства, привлекающего внимание, от лат. excitare — «возбуждать». — С.К.) террора. «Каждый поединок героя будит во всех нас дух борьбы и отваги», — говорят нам. Но мы знаем из прошлого и видим в настоящем, что только… пробуждение к самостоятельной борьбе новых слоёв массы действительно будит во всех дух борьбы и отваги».
(В. И. Ленин. ПСС, т. 6, с. 377–378, 380, 384.)
Что почти забавно! Эпиграфом к этой ленинской цитате вполне можно было бы взять эсеровский лозунг: «В борьбе обретёшь ты право своё». Но эсеры имели в виду то, что лишь герои, «соль революции», идя на жертвы и борьбу, обретают в борьбе право на всё, в том числе и на террор.
Ленин же всегда говорил массам, что массы, вступая в борьбу, обретают право на достойную жизнь, право взять свою судьбу в собственные руки. И в последней четверти XIX века в народной массе уже появлялись люди, понявшие на примере своей судьбы то, что дворянин Ленин понял в силу величия своей души.
Наиболее яркий доленинский пример чёткого классового понимания исторической роли пролетариата относится ещё ко временам народничества… В петербургском кружке, руководимом молодой Перовской, занимался рабочий-ткач достаточно зрелого возраста, 34-летний Пётр Алексеев (1840–1891) — по виду настоящий русский богатырь. В 1874 году, уже в Москве, он был арестован за революционную пропаганду и в 1877 году на «процессе 50» осуждён на 10 лет каторги.
Алексеев, как и позднее Желябов, а потом и Александр Ульянов, отказался на суде от защиты адвоката для того, чтобы иметь возможность произнести речь в защиту своих идей… И речь Алексеева стала знаменитой.
Начав её: «Мы, миллионы людей рабочего населения…», прерываемый председателем суда, он далее говорил:
— Заработную плату довели до минимума. Из этого заработка капиталисты без зазрения совести стараются всевозможными способами отнимать у рабочих трудовую копейку и считают этот грабёж доходом… Капиталисты сознательно держат народ в темноте и вместо полезной книги дают ему разных «Ерусланов Лазаревичей» или «Женихов в чернилах и невест в кислых щах»…
