Как всё это — до горького смеха — напоминает нынешний день, когда вместо подлинной культуры народ получает телевизионную бурду сразу на десятках телевизионных каналов!
А Пётр Алексеев продолжал:
— Рабочий народ, хоть и остаётся в первобытном положении и до настоящего времени, не получает никакого образования, смотрит на это, как на временное зло, как и на самую правительственную власть, временно захваченную силой… Русскому рабочему народу остаётся надеяться только на себя…
Закончил же Алексеев свою речь славами, которыми почти через четверть века закончит свою программную статью в первом номере газеты «Искра» Ленин:
— Подымется мускулистая рука миллионов рабочего люда, и ярмо деспотизма, ограждённое солдатскими штыками, разлетится в прах!
НАРЯДУ с Андреем Желябовым, соратником Желябова Степаном Халтуриным, повешенным в 1882 году, и ярким народником Ипполитом Мышкиным, расстрелянным в 1885 году в Шлиссельбургской крепости «за оскорбление тюремного смотрителя», Ленин числил Петра Алексеева в «корифеях» революции, и свою программную статью «Насущные задачи нашего движения» в первом номере «Искры» закончил словами Алексеева, назвав их великим пророчеством.
Однако подлинно новые силы, которым было суждено стать под ленинские знамёна революционной борьбы, лишь подрастали. Это были люди, органически не приемлющие жестокость ради жестокости, насилие ради собственных шкурных выгод. В то же время они не были и сторонниками того террора, который, не уничтожая ужасы несправедливого режима, отягощал ненужными ужасами революционную борьбу…
Да, после совершения Октябрьской революции им пришлось вводить террор как элемент борьбы, но это была уже совершенно иная ситуация — необходимо было подавлять сопротивление отрешённых от власти имущих классов. Не было бы сопротивления — не было бы и террора.
Позднее мы к этой мысли ещё вернёмся, а сейчас вот о чём…
Среди верных соратников Ленина был боевик «Камо» — Симон Аршакович Тер-Петросян. Это он организовывал захват «золотой экспедиции» на Эриванской площади Тифлиса в 1907 году.
Камо, хотя ему и пришлось выступить в роли налётчика, был человеком высшей пробы, беззаветно работавшим для революции и всегда готовым отдать за неё жизнь. Но сейчас речь не о нём, а о юной Нине Шахпаронянц — тоже участнице тифлисского «экса». В тот день ей было всего 14 лет, и задачу она имела хотя и скромную, но важную: после налёта встретить и провести в условленное место двух боевиков.
Нина выполнила задание Камо, однако она менее всего была искательницей приключений. Сделав выбор в пользу служения народу, Нина Михайловна Габинова-Шахпаронянц (1893–1986) прожила яркую и достойную жизнь. Революционерка-большевичка до 1917 года, после 1917 года — партийный работник, затем врач, учёный-биолог, она происходила из старинной армянской семьи Тифлиса, хорошо знала Сталина, Берию, Серго Орджоникидзе, Анастаса Микояна… И при этом всегда оставалась скромным и, естественно, благородным человеком.
Нина Михайловна не была чувствительной институткой… В 1956 году, впервые оказавшись за рубежом, в Чехословакии, куда приехала к дочери, жене дипломата, родившей сына, она вначале отправилась в посольство — встать на временный партийный учёт — и лишь затем — в роддом, к дочери и внуку.
Рядовой подлинной ленинской гвардии, она «лично» не знала Ленина, но всю жизнь стояла в одном строю с ним. Она служила делу революции — дамы серьёзной, но лик еёреволюции не был ужасен, и это был подлинный лик великой социальной революции.
Знаменитые Бонни и Клайд, на которых набросили флёр романтической любовной пары, на самом деле были жестокой, безжалостной парой бандитов, убивавших людей ради удовлетворения отвратительно мелких желаний.
Юная армянка из Тифлиса тоже была участницей — если смотреть на событие формально — крупнейшего в мире ограбления. По нынешнему курсу — миллионы долларов! Но всё, что она получила за это, — лично подаренный Камо золотой николаевский червонец 1899 года на память, с наказом оставить его в семье как реликвию.
(Журнал «Арагаст» («Парус»), № 1, 2007. Страницы истории, с. 19–26, публикация внука Н. М. Габиновой, С. Л. Иоаннесяна.)
Почему эти люди с горячим сердцем и чистыми руками, к которым не прилипало даже золото, пошли в революцию? Ни сам Камо, ни Нина Шахпаронянц лично не были ни униженными, ни оскорблёнными — они могли вести и в старой России вполне обеспеченную жизнь… Нина Габинова, выйдя в 1915 году замуж за сына крупного тифлисского купца, её и имела.
Что, как не ужасы старой России привели в революцию дворянку Софью Перовскую, генеральскую дочь Шурочку Домонтович-Коллонтай, светскую даму Инессу Арманд и юную Нину Шахпаронянц?
В работе «Три источника и три составных части марксизма» Ленин чётко указал на классовую природу в классовом обществе всех проявлений общественной жизни. Эта его мысль сформулирована на уровне ёмкой формулы, почему её часто и цитируют:
«Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов».
(В. И. Ленин. ПСС, т. 23, с. 47.)
Это — жёсткая мысль, но это — верная мысль. Ужасы старой России, породившие революцию, творились в царской России не в силу личной жестокости царя и представителей имущих слоёв, а в силу их социальной жадности, их нежелания приобщить к осмысленной жизни всех своих соотечественников и готовности элиты любыми — вплоть до ужасных — способами подавить социальный протест.
Если бы Ленин и большевики действовали в демократическом обществе, то они могли бы действовать легально, не подвергаясь террору и преследованиям властей. Ведь не сажали в тюрьму и не терроризировали Ленина ни в республиканской Франции, ни в республиканской Швейцарии, ни даже в монархических Англии, Германии, Австро-Венгрии, где он жил и работал в эмиграции! А ведь все знали, что Ленин — противник капитализма и что целью его политической деятельности является замена капитализма социализмом.
Только в России подобная политическая мысль жёстко и жестоко преследовалась — вплоть до эшафота. Того же народовольца Дмитрия Лизогуба повесили лишь за идеи, за намерения, а не за совершение акта террора. И южанина Сталина высылали в люто морозный сибирский Туруханский край всего лишь за пропаганду неугодных царизму идей!
Вот на каких действиях царских властей возникала необходимость для большевиков в очень не частых мерах типа тифлисского «экса». Партии нужны были средства для борьбы, и тут уж — как исключительный случай — приходилось исходить из того, что цель иногдаоправдывает средства! Но это было лишь исключение, подтверждающее правило: большевики не признают террор как основное средство революционной борьбы с существующим режимом.
Прошу, впрочем, не путать террор до революции с революционным террором как средством обеспечения победы в начавшейся революции и формой защиты победившейреволюции! Уверяю читателя, что Ленин очень чётко отделял одно от другого, и ничего предосудительного в том не было.
