«…Всех денег на означенную школу имеется 1000 рублей. Сумма эта составилась следующим образом: 300 р. пожертвовал москвич Крыжановский, 300 р. — петербуржец Конюхов, и 400 р. составилось из членских взносов… «шестёрки» (депутатов Госдумы от большевиков. — С.К.).
…Провоз и содержание каждого из учеников школы (предположительно намечались 10 человек, в том числе три «своекоштных» депутата Думы. — С.К.) обойдётся в 125 р., возмещение путевых расходов лекторам (до 10 человек. — С.К.) будет стоить 300 р. Вследствие изложенного, ЦК приходится считаться с недостатком денег на школу…
Поиски дополнительных средств… продолжаются. Так… поручено переговорить с лицами, окружающими москвича Крыжановского, и побывать у некоего Павла Николаевича Мостовенко (муж княгини Оболенской), сочувствующего партии и проживающего в имении в районе Калужской губернии у ст. «Оболенское»…»
(Там же, с. 208.)
Дополнительно могу привести и отрывок «по теме» из ленинского письма Александре Коллонтай от 9 ноября 1915 года, отправленного из Берна в Нью-Йорк (В. И. Ленин. ПСС, т. 49, с. 162–164). Ленин извещал Коллонтай, бывшую тогда в Америке, что партия издаёт на днях «по-немецки» и затем «по-французски», а «если удастся извернуться с деньгами», то и «по-итальянски», «маленькую брошюрку «от имени Циммервальдской левой (международное объединение революционных интернационалистов 6 стран, созданное Лениным в сентябре 1915 года на конференции в деревне Циммервальд близ Берна. — С.К.)…»
«Извернуться» удалось лишь на немецкое издание, однако вышло оно явно не на «золото» кайзера! Как и для прочих его венценосных коллег по обе стороны фронта, деятельность циммервальдцев была для Вильгельма не только невыгодной, но и опасной.
Замечу также, что и вообще вся «швейцарская» переписка Ленина 1916 года и начала 1917 года убедительно показывает как всё более стеснённое материальное положение лично Ленина и его товарищей по партии, так и скудость большевистской партийной кассы. Подробно на сей счёт я писал в своей капитальной книге о Ленине.
Глава 5
Апрельская конференция большевиков и апрельские провокации против них
ВЕРНЁМСЯ в апрель 1917 года…
Российская буржуазия вкупе с «союзниками» сбросила царя, чтобы продолжать войну. И вдруг приезжает Ленин с лозунгом: «Никаких уступок «революционному» оборончеству! Да здравствует социальная революция!»
Как ослабить его влияние?
К Ленину в партийной социал-демократической среде разные группы относились по-разному. И его недоброжелатели не раз обвиняли его в интриганстве, в деспотизме, сектантстве, бланкизме и т. д. Но вот в чём его никто не обвинял и не мог бы обвинить, так это в продажности, в ангажированности… Дореволюционная репутация Ленина была в этом отношении безупречной. Дискредитировать его в глазах широкой общественности мог лишь факт проезда через территорию воюющей с Россией державы — Германии. Само собой разумеется, что этот факт и был использован против Ленина и большевиков «на полную катушку». Вся буржуазная пресса тут же возопила, что в Питер-де приехал «немецкий шпион». Пик обвинений Ленина в шпионаже придётся на июль 1917 года, когда Керенский отдаст прямой приказ о его аресте, за которым немедленно последовала бы физическая расправа. Но уже весной «пломбированный» вагон стал излюбленной темой всей «жёлтой» питерской прессы.
В некотором смысле забавно, но и показательно, что 19 апреля (2 мая по новому стилю) 1917 года поэт Александр Блок писал в письме: «Буржуа только и делают, что боятся: то хулиганов, то немцев, то Ленина, то анархии».
Да, с начала апреля Ленин — в России, в центре событий, и отныне сам всё более становится центром событий, исходной точкой их формирования и течения. На следующий день после приезда, в 8 часов вечера 4 (17) апреля 1917 года, началось заседание Исполнительного комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, и Ленин там — сразу же — дал свой первый политический бой.
Вначале по вопросу «О положении швейцарской эмиграции» выступил бывший депутат II Думы меньшевик-интернационалист А. Г. Зурабов (1873–1920), избранный членом Исполкома Петросовета.
Зурабов вернулся в Россию из Копенгагена и подтвердил, что министр иностранных дел Милюков чинил препятствия возвращению на родину эмигрантов-интернационалистов. От имени оставшихся в Швейцарии меньшевиков он предложил Исполкому нажать на Временное правительство, чтобы были начаты переговоры об обмене эмигрантов на интернированных или военнопленных немцев.
Поясню, что «двоевластие» в России выражалось в том, что исполнительную власть осуществляло Временное правительство, но считалось, что оно находится под контролем Петросовета. Реально отношения «Временных» и соглашателей из Петросовета строились по типу Петуха и Кукушки из басни Крылова, однако, нажав на Исполком, можно было как-то повлиять и на правительство.
Выступивший после Зурабова большевик Зиновьев предложил принять соответствующую резолюцию. Председатель Петросовета Церетели и меньшевик Богданов выступили против, и тогда слово взял Ленин… На том же заседании он был введён в состав Петроградского Совета. Это была его первая государственная, по сути, должность за всю его политическую биографию.
Но это было лишь начало!
НАЗАВТРА — 18 апреля 1917 года, в № 24 газеты «Правда» — печатного органа ЦК РСДРП(б) и одновременно в № 32 газеты «Известия» — печатного органа Петроградского Совета рабочих депутатов была опубликована ленинская статья «Как мы доехали». Там Ленин кратко описал всю историю с переездом в Россию. А через неделю после приезда — 12 (25) апреля он пишет письма Карпинскому в Женеву и Ганецкому с Радеком в Стокгольм (В. И. Ленин. ПСС, т. 49, с. 435–436 и 437–438).
Карпинскому он, в частности, сообщал:
«…Нас пропустили, встретили здесь бешеной травлей, но ни книг, ни рукописей, ни писем до сих пор не получаем. Очевидно, военная цензура работает чудесно — даже чересчур усердно, ибо Вы знаете, что у нас ни тени нигде о войне не было и быть не могло…
…Доехали чудесно. Платтена не впустил Милюков (!! — С.К.).
Атмосфера здесь — бешеная травля буржуазии против нас. Среди рабочих и солдат — сочувствие…
22. IV.1917 г. Всероссийская конференция большевиков (нашей партии) в Питере.
Черкните, издано ли наше «Прощальное письмо», на каких языках и как идёт сбыт…
Крепко жму Вашу руку.
Ваш В. Ульянов»
В письме Ганецкому и Радеку он тоже коснулся общей атмосферы в Петрограде:
«…Буржуазия (+ Плеханов) бешено травят нас за проезд через Германию. Пытаются натравить солдат. Пока не удаётся: есть сторонники и верные. Среди эсеров и социал-демократов самый отчаянный шовинистический угар…
…Созываем 22.IV.1917 Всероссийскую конференцию большевиков. Надеемся вполне выправить линию «Правды»…
