Что ж, ответ очевиден, и я его повторю… Ясная и вполне мирная ленинская перспектива для России была отвергнута, прежде всего, в силу антинародной и антинациональной политики тех слоёв, которые называют образованными и интеллигентными, но которые точнее назвать интеллигентствующей «образованщиной»…
Что смогли бы Львов и Керенский без поддержки «профессуры» в 1917 году? А она ведь почти поголовно поддержала Керенского и «временных», а не Ленина и большевиков.
(В скобках замечу: что смог бы без поддержки той же «профессуры» Ельцин в 1991 году? Она ведь почти поголовно поддержала Ельцина и «демократов», а не Советский Союз и тех коммунистов, которые хотели его спасти!)
Что смогли бы Керенский (и Ельцин) без поддержки вообще российской интеллигенции? В 1991 году она распространяла о Ленине грязные, лживые слухи… Но и в 1917 году она взахлёб, почти поголовно поддержала Керенского и «временных»… О Ленине же распространяла грязные, лживые слухи.
А потом началось «хождение по мукам» — интеллигенция больше всего от Гражданской войны и пострадала.
Приведу выдержку из дневника академика-историка, директора Румянцевского музея Юрия Владимировича Готье за июль 1917 года:
«Участь России, околевшего игуанодона или мамонта — обращение в слабое и бедное государство, стоящее в экономической зависимости от других стран… Будущего России нет; мы без настоящего и будущего…
Окончательное падение России как великой и единой державы вследствие причин не внешних, а внутренних, не прямо от врагов, а от собственных недостатков и пороков и от полной атрофии чувства отечества, родины, общей солидарности, чувства «священного союза» — эпизод, имеющий мало аналогий во всемирной истории.
Мы годны действительно только, чтобы стать навозом для народов высшей культуры… Как будто великороссы, создавшие в своё время погибающую теперь Россию, совершенно выдохлись…»
(Готье Ю. В. Мои заметки. М.: ТЕРРА, 1997 г., с. 13–14.)
Это ведь сказано о до-ленинской России. Это — подведение итогов «развития» царской России, все пороки которой восприняла Россия «временная». Такая оценка вполне показательна, и не гучковы с керенскими и черновыми — не говоря уже о разного рода колчаках и деникиных — были способны сделать её ошибочной. Для того чтобы стенающие прогнозы академика Готье, академика Вернадского, академика Павлова, профессора Тимошенко и прочих российских интеллектуалов не стали реальностью, нужны были люди иного закала и иного социального масштаба.
Нужны были люди, которые смогли бы вызвать к жизни, к социальному, интеллектуальному и материальному созиданию самые широкие народные массы, смогли бы пробудить потенциально могучие, но дремлющие творческие силы народа. Короче — России нужен был Ленин во главе партии большевиков, вставшей во главе народа, пробуждённого к творению новой России.
После ленинского Октября 1917 года академики Готье и Вернадский, писатели Горький и Короленко считали, что Россия быстро погибнет в результате безжалостного эксперимента, который-де затеял над ней Ленин. Но если смотреть на то время панорамно, охватывая ситуацию во всей её полноте, можно понять, что события текли в России по железной логике классового противостояния, и главенствующими были две тенденции — начинающаяся созидательная работа Ленина и его партии и заканчивающаяся разрушительная работа их оппонентов по осложнению начавшегося созидания.
Большевиков называли разрушителями, и это было верно в том смысле, что они пели: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья…» Но потом-то шли слова: «…а затем мы наш, мы новый мир построим!» Оппоненты же Ленина ничего не строили и не смогли бы построить!
Не смогли бы, потому что не очень хотели, но, прежде всего, потому, что они и не умели строить… Иначе они не довели бы Россию до системного краха к началу 1917 года.
1 марта 1920 года на I Всероссийском съезде трудовых казаков Ленин, обращаясь к членам Временного правительства — обращаясь не лично, по причине их отсутствия в зале, а в историческом плане, — сказал:
— Но разве вы, господа эсеры и меньшевики, не имели восьми месяцев для вашего опыта? Разве с февраля до октября 1917 года вы не были у власти вместе с Керенским, когда вам помогали все кадеты, вся Антанта, все самые богатые страны мира? Тогда вашей программой было социальное преобразование без гражданской войны. Нашёлся ли бы на свете хоть один дурак, который пошёл бы на революцию, если бы вы действительно начали социальную реформу?
(См. В.И. Ленин. ПСС, т. 40, с. 179.)
ЛЕНИН был глубоко русским человеком! И был им не только потому, что любил Волгу, русские леса и русскую зиму, и не только потому, что хорошо и глубоко знал русскую классику… Ленин был глубоко русским человеком потому, что верил в величие и в великое предназначение русских, верил — во дни любых сомнений и тягостных раздумий русского «общества» о судьбе и сути русского народа — в Россию.
Верил и гордился её предназначением, написав блестящее эссе «О национальной гордости великороссов». И не просто верил, не просто гордился, а жил и работал ради того, чтобы Россия из страны, отставшей от передовых стран, из страны, экономически зависимой от иностранного капитала и даже политически полузависимой, превратилась в могучую страну, освободившуюся вместе с передовыми странами мира от власти Золотой Элиты.
Сегодня Ленина нередко подают ненавистником русского народа, русофобом… Но вот цитата:
«После Крымской войны русское правительство поняло, что оно никуда не годится; после болгарской войны и русская интеллигенция поняла, что она никуда не годится; теперь в японскую войну русский народ начинает понимать, что и его правительство, и его интеллигенция равно никуда не годятся.
Остаётся заключить такой мир с Японией, чтобы и правительство, и интеллигенция, и народ поняли, что все они одинаково не годятся, и тогда прогрессивный паралич русского национального самосознания завершит последнюю фазу своей эволюции».
Нечего сказать — «патриотизм» хоть куда, прямо-таки высшей марки! Но кто же этот мрачный пессимист, проникнутый чёрным неверием в русский народ? Нет, это — не Ленин, эту оценку русского народа записал в своём дневнике 7 апреля 1904 года… Василий Осипович Ключевский, великий наш историк.
(Ключевский В. О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники. М.: Мысль, 1993, с. 374–375.)
А Ленин в эти же дни не в дневнике, а в публичной листовке и в публичной статье заявлял:
«Война показывает агонию старой России, России бесправной, тёмной и забитой… Старая Россия умирает. На её место идёт новая Россия.
Не русский народ, а русское самодержавие начало эту войну. Не русский народ, а самодержавие пришло к позорному поражению…»
(В. И. Ленин. ПСС, т. 8, с. 184 и т. 9, с. 158.)
Для либералов типа академиков Ключевского, Вернадского, Готье русский народ представлялся чем-то вроде исторически аморфной и бессильной массы, способной лишь на периодические бунты… А для Ленина народ был тем, чем он был в действительности, то есть — исторической общностью, сумевшей создать огромное государство и великую культуру, но в силу ряда причин очень задержавшейся в своём культурном и политическом развитии.
