Но пока что сами Советы были неоднородны — большинство в них принадлежало меньшевикам и эсерам, то есть — соглашателям. При этом и внутри руководства большевиков имелись соглашатели с соглашателями, прежде всего — Каменев и Зиновьев. Они возражали и против курса Ленина на социалистическую революцию, и против несклонности Ленина идти на компромисс с социал-шовинистами из Петросовета. И у «умеренных» большевиков были сторонники в провинции… Так что внутри прото-Советской власти было как бы две власти — в реальном масштабе времени эсеро-меньшевистская, а в перспективе — большевистская.
Имелась, однако, и четвёртая власть — неофициальная власть имущей Элиты, у которой пока были не только экономические, но и собственные политические рычаги. Достаточно напомнить, что Февральская революция не устранила, например, образованные капиталом в условиях царизма Военно-промышленные комитеты (ВПК), где имелись рабочие группы. 27 января 1917 года рабочая группа Центрального ВПК во главе с меньшевистским лидером Гвоздёвым была арестована, однако председатель Центрального ВПК Гучков и его член Коновалов выступили ходатаями перед царским председателем Совета министров князем Голицыным с предложением взять арестованных на поруки. Как говорится: ворон ворону око не выклюет…
Конечно, меньшевик Гвоздёв не текстильному «королю», миллионщику Коновалову был чета, как и крупному капиталисту Гучкову, но…
Но союз между ними намечался.
В мае 1917 года прошёл 3-й съезд ВПК, в котором приняли участие меньшевики и эсеры. К слову, сообщу, что ВПК исчезли далеко не сразу после Октября 1917 года. Только 31 марта 1918 года Высший Совет Народного Хозяйства (ВСНХ) РСФСР преобразовал военно-промышленные комитеты в народно-промышленные комитеты с исключением из них представителей буржуазии. В ВПК работали, кроме промышленников, и учёные-экономисты, поэтому старые комитеты новая Советская власть упраздняла постепенно — решение об окончательной ликвидации комитетов Совнарком принял 24 июля 1918 года.
В условиях же «многовластия» весны 1917 года ВПК тоже были силой, и силой, стоящей не на стороне рабочих, хотя представители «рабочей аристократии» в состав ВПК и входили.
И это ещё не всё!
Временное правительство не распустило официально и IV Государственную думу, и её депутаты (кроме социал-демократов) регулярно собирались на «частные» совещания у председателя Думы М. В. Родзянко.
Тематика этих совещаний была самой широкой — от необходимости нового наступления русской армии до целесообразности аграрной реформы. Скажем, на самом первом совещании — 4 (17) мая 1917 года у Родзянко обсуждались методы давления кадетов и октябристов на Временное правительство. А 20 мая (2 июня) был заслушан доклад октябриста помещика С. А. Шидловского в связи с началом работы Главного земельного комитета.
Шидловский тогда заявил, что центр аграрного вопроса «не в малоземелье, а в необходимости поднять производительные силы земли»… Кто бы с Шидловским спорил, если бы сей депутат не оставлял открытым вопрос о том, кто будет получать доход от интенсификации сельскохозяйственного производства — те, кто владеет землёй (то есть — помещики), или те, кто её обрабатывает (то есть — крестьяне)?..
3 (16) июня 1917 года — в день открытия Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов — собравшиеся у Родзянко обсуждали внешнюю политику, а 28 июня (11 июля) 1917 года «частное» совещание членов IV Государственной думы состоялось под председательством всё того же Родзянко прямо в Таврическом дворце…
Тогда — после Июльских событий, которые выходят за временны́е рамки этой книги, Ленин был объявлен государственным преступником, и осмелевшие «бывшие» депутаты бывшей, но официально не распущенной царской Думы с большой помпой собрались в своей прежней резиденции для обсуждения финансового и экономического положения страны, в том числе — аграрного вопроса. Предполагалось принятие Временным правительством закона о запрете купли-продажи земли, и «думцы» активно против этого протестовали (В. И. Ленин. ПСС, т. 32, прим. 23 на с. 468, а также прим. 82, 113, 134).
«Родзянковские» сборища широко освещались буржуазной прессой, участникам этих сборищ и принадлежавшей. И Ленин периодически откликался на эти «совещания», всё более претендовавшие на заседания правительства, статьями в «Правде».
Относительно сути происходящего Владимир Ильич не заблуждался, назвав первую же свою статью по теме: «На зубок новорождённому… «новому» правительству».
Частное совещание у Родзянко состоялось 4 (17) мая 1917 года, а уже 6 (19) мая Ленин цитировал в этой статье речи его участников. Вот что говорил, например, кадет Милюков: «…если армия будет бездействовать, это будет фактической изменой нашему обязательству (перед союзниками. — С.К.), но если армия будет воевать, то это будет соблюдением наших обязательств по отношению к союзникам…»
А вот что говорил монархист Шульгин: «Мы предпочитаем быть нищими, но нищими в своей стране. Если вы можете сохранить нам страну и спасти её, раздевайте нас, мы об этом плакать не будем».
На это Ленин заметил: «Даже когда мы будем у власти, мы вас не «разденем», а обеспечим вам хорошую одежду и хорошую пищу, на условии работы, вам подсильной и привычной!»
После Октября 1917 года помещик Шульгин «плакать» действительно не стал, он стал одним из организаторов и идеологов «белого» движения, потом — белоэмигрантом… После Великой Отечественной войны Шульгин был с 1945 по 1956 год заключённым особой Владимирской тюрьмы и скончался гражданином СССР в 1976 году, не дожив двух лет до своего столетия.
В 1961 году Шульгин снялся в фильме о самом себе: «Перед судом истории». Обеспечивал эти съёмки будущий выдающийся ренегат — генерал КГБ Филипп Бобков, и когда не без его попустительства СССР пал, Бобков в 1995 году вспоминал свой тогдашний разговор с Шульгиным. Бобков спросил — как по прошествии стольких лет его собеседник оценивает приход большевиков к власти? Шульгин, помолчав, «медленно, но многозначительно сказал, что, конечно, не такого пути желал бы для России, но другого у неё, по-видимому, не было…»
А затем прибавил:
— Всяко можно об этом судить, но отрадно, что не распалась в то тяжкое время Россия…
(Тюремная одиссея Василия Шульгина: Материалы следственного дела и дела заключённого. М.: Книжница. Русский путь, 2010, с. 85.)
Я не склонен выдавать Шульгина за «раскаявшегося» — его феномен очень сложен, но то, что он сказал так, как это передал Бобков, и сказал искренне — вне сомнений. Не распалась же в то тяжкое время Россия только благодаря Ленину и партии Ленина, на деле стоявших за единую Россию.
Напомню, что к тому дню 25 октября (7 ноября) 1917 года, когда Ленин провозгласил в Петрограде победу социалистической революции, бездарная политика царизма и сменившего его Временного правительства привела к тому, что бывшая Российская империя уже фактически распалась на добрых три десятка «государств». Причём даже бывшая опора русского царизма — казаки Дона и Кубани были не прочь отложиться от Центра в некую отдельную казачью державу.
