Это понимали умные люди даже среди царской родни, и уж тем более это понимал Ленин. 31 января 1917 года он опубликовал в № 58 газеты «Социал-демократ» статью «Поворот в мировой политике».
Там Ленин не только оценивал возможность заключения сепаратного мира Германии с Россией, но и возможность переворота, причём даже имена возможных лидеров постниколаевского правительства назвал — Милюкова, Гучкова, Керенского!
Ленин писал:
«Возможно, что сепаратный мир Германии с Россией всё-таки заключён. Изменена только форма политической сделки между двумя этими разбойниками. Царь мог сказать Вильгельму: «Если я открыто подпишу сепаратный мир, то завтра тебе, о мой августейший контрагент, придётся, пожалуй, иметь дело с правительством Милюкова и Гучкова, если не Милюкова и Керенского…»
(В. И. Ленин. ПСС, т. 30, с. 341.)
Ленин ведь — даром что находился вне России — за ситуацией следил очень внимательно, изучая европейскую и российскую прессу, в чём был великим мастером. Однако компетентный независимый аналитик (а Ленин был им) никогда не исходит из одного варианта — аналитик всегда проводит свой анализ, не имея полной информации о ситуации. Он — не государственный деятель, получающий все необходимые данные от ведомств, дипломатов, разведки. Если ты обладаешь полнотой информации и полнотой власти, то итог компетентного анализа — твои реальные действия. Если же нет ни того, ни того, итог анализа — ряд вероятных вариантов.
Поэтому Ленин понимал, что события могут повернуться так, а могут — и этак…
В принципе, царь мог бы сохранить в 1917 году свою власть — если бы действовал умно. Буржуазные «верхи» тоже могли не только ухватить в 1917 году власть, но и удержать её — если бы они действовали умно!
1 марта 1920 года Ленин выступал на I Всероссийском съезде трудовых казаков и высказал тогда мысль настолько же точную, насколько и «не замеченную» всей сворой вначале хрущёвско-брежневских, а ныне — ельцинско-путинских докторов «исторических» «наук». Он сказал тогда, риторически обращаясь к эсерам и меньшевикам, в зале, естественно, отсутствовавшим:
«Разве с февраля до октября 17-го года вы не были у власти вместе с Керенским, когда вам помогали все кадеты, вся Антанта, все самые богатые страны мира? Нашёлся ли бы на свете хоть один дурак, который пошёл бы на революцию, если бы вы действительно начали социальную реформу?»
(В. И. Ленин. ПСС, т. 40, с. 179.)
Это было сказано наповал, в лоб!
Причём то, что было сказано Лениным в адрес «социалистических» партий, было верно и по адресу вообще всего истеблишмента царской России во главе с царём Николаем.
Если бы то ли царь до Февраля 1917 года, то ли буржуа вкупе с либеральными профессорами и соглашательской частью социал-демократов и эсеров после Февраля 1917-го начали социальную реформу, то или Февраля бы не было, или широкие народные массы не поддержали бы Октябрь. И Ленин в 1920 году сказал об этом без обиняков — публично и гласно!
В своих мемуарах, и написанных на английском языке, и опубликованных в 1966 году англосаксами, бывший министр-председатель Временного правительства Керенский заявил:
«До нынешнего дня молодое поколение в России остаётся в неведении относительно того, что за короткий промежуток времени после Февральской революции Временное правительство предоставило народам России не только политическую свободу, но и социальную систему, гарантирующую человеческое достоинство и материальное благосостояние».
Однако — не привлекая даже соответствующую статистику и факты (а они для «временных» убийственны) — на это можно ответить всё теми же словами Ленина: «Нашёлся ли бы на свете хоть один дурак, который пошёл бы на революцию, если бы вы действительно начали социальную реформу?»
Если бы социальная реформа была обещана Временным правительством сразу после Февраля, а летом 1917 года была начата, если бы Россия к лету 1917 года вышла из войны — чего хотели все в России, кроме кучки, то Ленин, конечно, в Россию вернулся бы и играл бы в буржуазно-демократической Российской республике (или там — конституционной монархии) с сильной социальной политикой видную роль крупного лидера оппозиции.
Но — не более того!
А поскольку Ленин был блестящим политиком, то его партия в условиях находящейся в кризисе России завоёвывала бы на выборах всё больше голосов, Ленин мог бы быстро стать премьером при парламентском большинстве у большевиков, и социальные реформы приняли бы окончательно социалистический характер.
Вышло иначе, но — не потому, что к тому вёл Ленин. Россию к Октябрю 1917 года вели, прежде всего, глупость русского царизма и жадность русских буржуа.
Подводя итог, можно сказать, что политика царизма сделала неизбежным Февраль 1917 года, а политика буржуазных «верхов» после Февраля сделала не только возможным, но и неизбежным Октябрь 1917 года.
Подчеркну ещё раз — не политика Ленина (у него и большевиков для этого просто не было нужных сил), а политика привилегированных слоёв старой России привела к Февралю, а затем и к Октябрю!
Сам же 1917 год оказался для России бурным, и его события определили ход истории не только России, но и всего мира на весь XX век. И хотя сегодня это отрицают, но именно ленинские аспекты российского 1917 года заложили основу того мира, который народы СССР и мира не удержали в 1991 году, но который обязан стать в обозримом будущем вновь реальностью.
Иначе — мировая духовная и материальная клоака. Пять огромных свалок в Мировом океане видны пока что лишь со спутников из космоса, но они есть — эти пять вселенских свалок в океане. Свалкам же на пяти континентах Земли несть числа.
Против превращения мира в свалку и выступил Ленин в 1917 году. А точнее, он выступил «ЗА!» — за Советскую власть, за новую могучую Россию, за умное и чистое будущее мира.
Знакомясь с Лениным в 1917 году, это вполне можно понять.
Книга 1
Весна 1917-го: не меч, но мир
«…И при новом правительстве Львова и К [война] остаётся грабительской, империалистической войной в силу капиталистического характера этого правительства… Никакой поддержки Временному правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний… Недопустимы ни малейшие уступки «революционному оборончеству»…
На революционную войну, действительно оправдывающую революционное оборончество, сознательный пролетариат может дать своё согласие лишь при условии: а) перехода власти в руки пролетариата и примыкающих к нему беднейших частей крестьянства; б) при отказе от всех аннексий на деле, а не на словах; в) при полном разрыве со всеми интересами капитала…
…Советы рабочих депутатов есть единственно возможная форма революционного правительства. Не парламентарная республика — возвращение к ней от Советов было бы шагом назад, — а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху».
