А между тем достаточно самого небольшого внимания и размышления, чтобы убедиться в том, что способы борьбы с катастрофой имеются, что меры борьбы вполне ясны, просты, вполне осуществимы, вполне доступны народным силам и что меры эти непринимаются только потому, исключительно потому, что осуществление их затронет неслыханные прибыли горстки помещиков и капиталистов…»
Эти слова написаны как будто сегодня, а скорее даже — как будто завтра. Лишь «помещиков» (до этого «Россияния» ещё не дожила) надо заменить на «олигархов». И далее Ленин писал не менее актуальные сегодня (и завтра) вещи:
«Можно ручаться, что вы не найдёте ни одной речи, ни одной статьи в газете любого направления, ни одной резолюции любого собрания или учреждения, где бы не признавалась совершенно ясно и определённо основная и главная мера борьбы, мера предотвращения катастрофы и голода. Эта мера: контроль, учёт, регулирование со стороны государства, установление правильного распределения рабочих сил в производстве и распределении продуктов, сбережение народных сил, экономия их. <…> Контроль, надзор, учёт — вот первое слово в борьбе с катастрофой. Вот что бесспорно и обще признано. И вот чего не делают из боязни посягнуть на всевластие помещиков и капиталистов, на их безмерные, неслыханные, скандальные прибыли, прибыли, которые все знают, все наблюдают, по поводу которых все ахают и охают».
Ну, разве всё это не актуально для сегодняшнего дня России?
Однако не один Ленин предупреждал, что страна сползает к катастрофе. Вот цитата, относящаяся к августу 1917 года: «Эта катастрофа, этот финансово-экономический провал будет для России неизбежен, если мы уже не находимся перед катастрофой…»
Кто же это сказал?
А вот то-то и оно, что так писал Павел Петрович Рябушинский (1871–1924) — почти ровесник Ленина и один из крупнейших российских фабрикантов.
А вот ещё одно мнение лета 1917 года: «Антигосударственные тенденции… ведут страну гигантскими шагами к катастрофе…» И это — Александр Иванович Коновалов (1875–1948), тоже один из крупнейших российских фабрикантов, министр Временного правительства…
Так что — фабриканты мыслили одинаково с Лениным?
Нет, конечно!
Павел Рябушинский писал:
«Ещё не настал момент думать о том, что нашу экономическую жизнь надо совершенно переиначить (то есть сменить капитализм социализмом. — С.К.). Широкие массы должны понять, что все мы должны жить по-людски, так, как живут другие государства и как мы до сих пор ещё не жили… Думать же, что мы можем все изменить, отняв всё у одних и передав другим, это является мечтою, которая лишь многое разрушит и приведёт к серьёзным затруднениям. Россия в этом смысле ещё не подготовлена, поэтому мы должны ещё пройти через путь развития частной инициативы…»
(Российский либерализм: идеи и люди. 2-е изд., испр. и доп., под общ. ред. А.А. Кара-Мурзы. М.: Новое издательство, 2007, с. 786.)
Рябушинский сознательно путал здесь Божий дар с яичницей… Не так он был глуп, чтобы не понимать, что Ленин предлагает не просто «отнять всё у одних и передать другим», а что Ленин предлагает:
1) отнять землю у тех, кто ей лишь владеет и получает от этого доход, на земле не работая, и передать тем, кто на земле работает, ей не владея;
2) это же сделать с промышленными предприятиями, рудниками, шахтами и другими средствами извлечения дохода теми, кто не работает на фабриках, заводах и т. д., то есть — передать их тем, кто там работает, передать хотя бы под их контроль со справедливым распределением доходов;
3) отнять у частных лиц право покупать и продавать землю, отнять у них право единолично владеть богатствами национальных недр и т. д. и передать это право народу, составляющему страну.
Ленин отрицал за рябушинскими и право жить в особняках в то время, как их рабочие ютятся в казармах. Отрицал за ними право дарить жёнам и любовницам бриллиантовые гарнитуры в то время, как дети рабочих не имеют возможности полноценно развиваться, получать хорошее образование…
Род конкретно Рябушинских был старообрядческим, не разгульным, но что это меняло по существу в общей картине свинцовых мерзостей российской полуфеодальной, полукапиталистической жизни?
Ну, стала бы российская жизнь полностью капиталистической… Что — старообрядец Рябушинский или фабрикант Коновалов стали бы платить «свободным гражданам свободной России» те же ставки, что платили трудящимся в капиталистических Европе или США, там, где уже «живут по-людски»?
Держи карман шире!
Не для того Рябушинский летом 1917 года финансировал контрреволюционный «Союз офицеров» и торжественно встречал кандидата в диктаторы генерала Корнилова, чтобы материальное положение русских рабочих сравнялось с материальным положением хотя бы французских рабочих — не говоря уже о рабочих американских…
Да и были ли в состоянии конкретно братья Рябушинские и вообще все обобщённые рябушинские, вместе взятые, «развивая частную инициативу», построить великую, могучую, экономически развитую Россию?
Ответ-то на этот вопрос — если знать суть дела — может быть одним: нет!!!
ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЛ из себя традиционный российский капитал? Рябушинские, Морозовы, Коноваловы — текстильные фабриканты… Гучковы — мануфактурщики и банкиры… Терещенки — сахарозаводчики…
Иными словами, всё крутилось в пределах лёгкой и пищевой промышленности, где оборот капитала скор, где просто иметь высокую норму прибыли…
Современная либеральная сволочь поднимает на щит фигуры Рябушинского, Коновалова, восхищается их локальными социальными проектами… При этом сообщается, что Коновалов, например, «оснастил свой комбинат в Бонячках и прядильно-ткацкую фабрику в соседнем селе Каменка наисовременнейшими английскими (жирный курсив везде мой. — С.К.) прядильными станками и немецкими электрическими машинами» (Российский либерализм: идеи и люди. 2-е изд., испр. и доп., под общ. ред. А.А. Кара-Мурзы. М.: Новое издательство, 2007, с. 786).
А что же «молодой фабрикант» Коновалов, якобы радеющий о сильной России, вкупе с такими же якобы радеющими родами Рябушинских, Гучковых и т. д. не взял, да и не вложил капиталы в развитие российского текстильного машиностроения и российскойэлектротехники?
Да и российская текстильная промышленность не очень-то рябушинскими создавалась! Русский экономист М. Туган-Барановский, разошедшийся с Лениным ещё в юности, писал, имея в виду хлопчатобумажную промышленность: «И в этой, казалось бы, вполне национальной отрасли нашего капитализма пионерами и «насадителями» явились те же иностранцы» (Туган-Барановский М. Русская фабрика в прошлом и настоящем. Изд. 7-е. Соцэкгиз, 1938, т. I, с. 299–300).
Более всего здесь стал известен немец Л. Кноп, который строил и оснащал «под ключ» текстильные фабрики в царской России в таких масштабах, что возникла даже поговорка: «Нет церкви без попа, нет фабрики без Кнопа…» Самой высоко оснащённой и крупнейшей в России была знаменитая нарвская Кренгольмская мануфактура Кнопа, которую называли «уголком Англии на русской почве» (Донгаров А. Г. Иностранный капитал в России и СССР. М.: Международные отношения, 1990, с. 27).
