* * *
Стремление очертить рамки культуры и установить контроль над ней никогда не ограничивалось общепринятым разделением ее на «высокое искусство» и популярную культуру, рассчитанную на массового потребителя. Новые классики советской и германской литературы, музыки и искусства должны были стать достоянием всех, их должны были читать и ими должны были восторгаться все без исключения граждане страны. За публикацией «Далеко от Москвы» последовали организованные собрания отделений партии на заводах, фабриках и учреждениях, где общественность поощряли высказывать свое мнение о достоинствах романа и его недостатках. Только за один первый год было издано 150 000 экземпляров книги105. Тираж художественной, научно-фантастической литературы и поэзии в Советском Союзе в 1950 году достиг ошеломляющих 180 миллионов экземпляров106. Поэмы и песни Герхарда Шуманна читали и пели члены Гитлерюгенда и люди СА на партийных фестивалях и митингах. К культуре относились, как к чему-то, что принадлежало всему сообществу, как к неотъемлемому элементу коллективных усилий, ткани повседневной жизни, а не как к чему-то отдаленному от них. Эта более широкая концепция «культуры» означала, что даже самые безобидные и популярные забавы должны были сообразовываться с культурной политикой режима. Люди чувствовали себя немного свободней, когда слушали легкую музыку, посещали танцзалы или сидели перед экраном кинотеатра, чем когда они находились в библиотеках или художественных галереях.
Отношение официальных властей к джазу ясно показывало ту степень, до которой идеология культуры использовалась для формирования всей культурной среды. С начала 1930-х годов к джазу в Советском Союзе относились как к форме культурного саботажа и как к танцам, к которым он побуждал, являясь по своему характеру буржуазным и дегенеративным музыкальным направлением.
Поскольку джаз совершенно очевидно пользовался широкой популярностью, были организованы государственные джаз-оркестры, которым было позволено исполнять только спокойные танцевальные номера или мелодии, основанные на русских народных традициях. После 1945 года ассоциация джаза с американским врагом в холодной войне привела к еще большим ограничениям, так что в 1949 году производство и продажа саксофонов были вовсе запрещены107. Еще хуже джазу пришлось в гитлеровской Германии, где его считали, вопреки очевидной популярности, наряду с популярными танцами, такими как танго и чарльстон, расово дегенеративной «негритянской музыкой», совершенно чуждой германскому музыкальному вкусу. В 1935 году его запретили передавать по радио и во многих общественных местах, однако его вымаранная танцевальная версия была разрешена, в этом варианте использовались скрипки и виолончель вместо саксофона, и в такой версии больше звучала мелодичная музыка, а не диссонирующие мелодии и «провокационные ритмы»108. Посредством музыкальных конкурсов усилия властей направлялись на то, чтобы создать подчеркнуто Германский оркестр танцевальной музыки, который бы участвовал в организации сентиментальных и красочных развлечений в немецком стиле, поэтому в 1942 году Геббельс основал Германский танцевальный и развлекательный оркестр для исполнения разрешенной музыки на радио109. В условиях обеих диктатур слушать или исполнять аутентичный, диссонирующий, синкопированный джаз фактически означало совершать акт политического неповиновения.
Эти критерии были распространены и на все расширяющуюся сферу радио и кино. Оба режима придавали особое значение радиотрансляциям. Радио в Советском Союзе стало развиваться с 1919 года, а регулярные трансляции начались в 1924 году. К 1933 году всего было 60 радиостанций, к 1940-му – 90; количество лицензированных государством радиоприемников неуклонно росло в течение того же периода с 1,3 миллиона до 7 миллионов. В условиях господства социалистического реализма по радио регулярно передавали стандартный набор музыки (которая заполняла почти три четверти всего времени вещания), чтение классических произведений, драмы и материалы по политическому просвещению, и все это под неусыпным оком Главлита110. Радиотрансляции в Германии начались в 1923 году, и к 1933 году по всей стране было огромное множество мелких местных радиостанций, которые слабо контролировались Радиообществом Рейха (RRG). Геббельс поставил всю систему радиовещания под контроль своего министерства. В июле 1933 года полномочия общества были усилены и радиотрансляции стали подчиняться Отделу радиовещания министерства пропаганды. Каждая местная радиостанция подвергалась политической цензуре со стороны министерства внутренних дел и в каждой из них был Культурный совет, в обязанности которого входило наблюдать за качеством и соответствием программ требованиям властей. Программы национального вещания организовывались Ойгеном Хадамовски, который видел в радио инструмент пропаганды для «формирования характера и воли Германской нации»111. Параметры вещания определялись, по мнению одного чиновника, словами «Германский», «раса», «кровь», и «народ»112. Однако и здесь музыка, вопреки всему, составляла примерно 70 % всего вещания, представляя собой сочетание классической и легкой музыки, которая была, по словам Геббельса, «приятной и доступной». С целью резкого расширения радио аудитории режимом было организовано производство дешевых «народных» радио. Их производство началось в мае 1933 года с первой модели VE301 или «30 января» (в честь даты вступления Гитлера в должность канцлера), которая продавалась по цене 76 марок; меньшая компактная версия этого радио появилась на рынке к 1938 году и стоила 35 марок. В 1933 году всего было зарегистрировано 4.5 миллиона радиоаппаратов, а к 1941 – 15 миллионов113.
Кино также занимало одно из центральных мест в развитии приемлемой массовой культуры, особенно с приходом в кино звука в начале 1930 годов (хотя это оказало меньшее влияние в Советском Союзе, где в 1934 году только 1 % из 30 000 проекторов могли транслировать звук, и немое кино перешло в 1940-е годы)114. В Советском Союзе количество кинотеатров, которые часто представляли собой не больше чем деревянный сарай с переносным экраном, увеличилось с 17 000 в 1927 году до 31 000 десятью годами позже, в то время как продажи билетов в кинотеатры увеличились в 3 раза.
К 1952 году в общей сложности было 49 000 проекторов по всему Советскому Союзу, даже в самых отдаленных районах тундры, хотя средний Советский гражданин в 1950 году все еще смотрел кино только 6 раз в год115. То огромное значение, которое придавалось кино в эпоху социалистического реализма, не полностью вытекало из официального утверждения о том, что через кино «легко передавать идеологические ценности». Советские фильмы предназначались не только для образования, но и для развлечения. Они должны были быть «на 100 % идеологически корректными и на 100 % жизнеспособными с коммерческой точки зрения»116. Количество музыкальных фильмов, комедий и исторических драм намного превосходило число фильмов, снятых на тему заводов и колхозов, составивших всего 9 % от всей кинопродукции, произведенной в период между 1933 и 1940 годами. Чрезмерная цензура кино в 1930-х и 1940-х годах тем не менее привела к сокращению числа развлекательных картин, так как продюсеры конкурировали в поисках сценариев и тем, отвечающих жестким требованиям эпохи социалистического реализма. Фильм Ивана Пырьева о язвах западного капитализма «Конвейер смерти» должен был ставиться 14 раз. В 1920-х годах выпускалось около 120 фильмов в год; при Сталине, который следил за производством каждого фильма, это число упало до, в среднем, 35 фильмов в год в 1930-х годах, и 25 фильмов в год – в 1940-х, а в 1951 году за все двенадцать месяцев было произведено всего 9 фильмов. Около 2700 фильмов, выпущенных до 1935 года, включая кинохронику, были запрещены к показу в кинотеатрах. Иностранные фильмы почти полностью исчезли. В 1927 году в репертуаре кинотеатров в среднем было 11 советских и 20 зарубежных фильмов, которые показывали каждую неделю; к 1937 году этот список состоял только из 11 советских фильмов117. Однако в пятилетие между 1945 и 1950 годами аппетиты советских кинозрителей были удовлетворены обильной диетой из романтических немецких фильмов (и единственной копией «Тарзана»), захваченной из собственного киноархива Геббельса в Берлине. В 1947 году очаровательная немецкая романтическая история, созданная во время войны, «Девушка моей мечты» побила в Советском Союзе все кассовые рекорды118.
