Различные военные концепции и стратегические планы, одни по сути агрессивные и хищнические, другие – защитные, привели в 1930-х годах к сходным результатам и в конечном итоге обе страны – и Советский Союз, и Германия – стали доминировать в сфере военных приготовлений и мобилизации общества вокруг своих военизированных стратегий. Обе диктатуры были насквозь пронизаны духом общенародного милитаризма, затронувшего все аспекты их жизнедеятельности и способствовавшего поддержке гигантской программы военных приготовлений, старт которой был дан в 1930-х годах. И вряд ли это простая случайность, что и Гитлер, и Сталин предпочитали показываться на публике одетыми в простые, военного стиля костюмы. Ничем не приукрашенная, без галунов и шнурков, простая туника Сталина с высоким воротничком и высокие до колен сапоги были скроены по образу военной формы Красной Армии. Гитлер носил простую форму СА с явным коричневым оттенком; временами он надевал более витиеватые костюмы, когда намеревался предстать в образе народного главнокомандующего, но он не был тем военным павлином, каким считали Геринга. Выбор военной формы был преднамеренным шагом, и во многом примечательным, учитывая, при всем их различии, взгляды обоих лидеров, что революционная война или борьба за национальное существование были в некотором роде перманентным состоянием бытия.
Не случайно и то, что оба диктатора также пришли в итоге к тому, что приняли на себя командование вооруженными силами своих стран, Гитлер – в феврале 1938 года, Сталин – в июне 1941 года. Хотя тому и были причины, связанные с недоверием к независимости и амбициям военной элиты в обоих государствах, принятие на себя верховного командования вооруженными силами полностью отвечало характеру более широкой власти, которой пользовались оба человека. Не были эти полномочия и просто декоративными. Оба диктатора взяли на себя верховное командование для того, чтобы взять под свой полный контроль процесс принятия стратегических и оперативных военных решений и не дать возможности другим делать это вместо них. Логика диктаторской власти, которой следовали оба тирана, делала неизбежным тот факт, что во время войны, как и в мирное время, не будет никаких уполномоченных или доверенных лиц. В этом состояла и логика общенародной мобилизации при власти двух лидеров. Следствием очевидного милитаристского характера обеих диктатур было то, что военные полномочия были естественной прерогативой лидеров, чьи полномочия стали на самом деле политическими и гражданскими и чьи взгляды на войну сформировались главным образом под влиянием политических, а не военных приоритетов.
* * *
Никто в 1920-х годах, зная состояние вооруженных сил Германии и Советского Союза, не мог бы оценить их иначе, чем как второразрядные военные державы. Оба государства серьезно страдали от ослабления военной силы, которая исключила их на время из разряда великих держав. Превращение их из ослабленных в военном отношении государств в супердержавы происходило в 1930-х годах с поразительной скоростью, но семена этих изменений лежали в первых трудных послевоенных годах.
Слабость Германии была прямым следствием поражения в 1919 году. По условиям Версальского договора, подписанного в июне того года, Германия была полностью разоружена. Огромная армия, существовавшая до начала войны, была сокращена до 100 000 человек, включая и полицейские силы, и все военнослужащие должны были быть солдатами с длительными сроками службы, чтобы не позволить Германии обучать новые кадры и постоянно сохранять численность сил на уровне не больше 100 000 человек. Германский Генеральный штаб был расформирован; ведущие военные академии были закрыты; вся инфраструктура военных фортификационных сооружений, казарм, аэродромов и складов была разрушена или закрыта. Германии было позволено иметь ограниченное количество вооружений для обеспечения обороны: некоторое количество легкого вооружения и небольших транспортных средств, небольшой флот, численность которого не могла превышать шесть не слишком больших кораблей и тридцать меньшего размера, Германии было запрещено иметь подводные лодки, военно-морскую авиацию и военно-воздушные силы вообще. Военный министр был переименован в министра обороны. Эти анемичные вооруженные силы было разрешено иметь по условиям договора для выполнения только двух задач: поддержания внутреннего порядка и охраны границ Германии. Победоносные союзники держали вооружение Германии под постоянным контролем до 1926 года, чтобы следить за соблюдением договора, и держали свои войска на территории Западной Германии до 1930 года. Учения личного состава германского штаба, проводившиеся в начале 1930-х годов, показали неспособность Германии защитить себя даже от своих меньших по размерам и населению, но теперь более вооруженных соседей, возникших по мирному договору, – Польши и Чехословакии.
Польшу не мог победить и Советский Союз. В 1920-х годах Красная Армия попыталась, успешно преследуя контрреволюционные силы Белой армии, совершить бросок на территорию, прежде принадлежавшую царской империи, но теперь оказавшуюся под властью Польши. Советские войска во главе с Михаилом Тухачевским были разбиты польской армией под Варшавой благодаря отчасти серьезному стратегическому просчету, допущенному самим Сталиным, который, будучи военным представителем партии, отказался высвободить войска, находившиеся под его контролем, для поддержки наступления Тухачевского. Красная Армия сохранила контроль над остальной территорией страны, которая в 1922 году стала Советским Союзом, но ее возможности распространить революцию в Европу были весьма призрачны, так как армия была демобилизована и в живых осталось 600 000 слабо дисциплинированных солдат из 5,3 миллиона демобилизованных или оставшихся лежать на полях сражений гражданской войны.
Из 87 000 командиров, обученных во время конфликта, 30 000 были убиты и только 25 000 оставались на своем посту10. В январе 1924 года была назначена специальная комиссия для проверки оборонительных возможностей Советского Союза. Она пришла к заключению, что Красная Армия «была не боеспособна»11. Под руководством Михаила Фрунзе, в январе 1925 года назначенного народным комиссаром по военным и морским делам вместо Троцкого, был издан новый закон о призыве в армию, чтобы заполучить новых молодых советских мужчин и женщин в ряды вооруженных сил, тогда как обучение командного состава, наведение дисциплины и снабжение рядового состава были серьезно усовершенствованы. Состояние морали в армии оставляло желать лучшего, так как ее штатский характер в условиях гражданской войны привел к формированию фамильярных взаимоотношений между рядовыми и командирами и потере уважения к военной выправке. Вооруженные силы плохо представляли, какой стратегической линии они должны придерживаться помимо очевидных предписаний, говорящих о том, что их задача заключается в защите революционного государства. Планы мобилизации и оценка личного состава находились в зачаточном состоянии. Но, что важнее всего, оставалось очень мало вооружения. Численный состав военно-воздушных сил насчитывал всего 25 эскадрилий на протяжении всего начального периода советской эпохи; армия сумела собрать только 28 активных дивизий и дивизий с неполной численностью12. Число танков и транспортных средств было очень незначительно, и они находились в рудиментарном состоянии. На майских парадах в 1920-х годах бойцы Красной Армии проезжали по Красной площади на велосипедах.
