7 апреля 1930 года система тюрем и лагерей была реформирована по Закону об исправительных лагерях. Лагеря ОГПУ были объединены под управлением Главного управления исправительно-трудовых лагерей и трудовых поселений. Его название вызвало к жизни непроизносимый акроним ГУИТЛТП и его неформально сократили до ГУЛАГ или Главное управление лагерей, и с тех пор он стал известен именно под этим названием.
Систему возглавил сотрудник ОГПУ Лазарь Коган, но в 1932 году его заменили на его заместителя Матвея Бермана, который сыграл главную роль в создании и расширении обширной системы ГУЛАГа. Закон 1930 года был единственным открытым признанием существования лагерей и объявлением их целей на протяжении всей сталинской эпохи. Термин «исправительные работы» аккуратно соединили с двумя разными концепциями того, для чего существовали лагеря. Это были в первую очередь учреждения для реабилитации, занятые «борьбой за коммунистическую мораль» против обычного криминала, равно как и контрреволюции; но в то же самое время преступникам полагалось работать с большим энтузиазмом, как и всем остальным участникам «социалистического строительства». Политические заключенные, которым до сих пор не требовалось работать, стали частью армии заключенных, присоединившихся к тому, что в законе называлось «обществом работников физического труда»8. Лозунги лагеря, намалеванные на плакатах, развешанных на стенах, лагерным политическим отделом, отражали сдвиг в акцентах: «Советское обществ вознаграждает за работу!»; «работа даст вам место в социалистическом обществе»9. В этом была суровая, но понятная марксистская логика; тот, кто совершил преступление не должен быть избавлен от полезного труда в то время как честные граждане за пределами лагерей героически строят социализм. Это могло быть насмешкой на революцию. Жестокий режим лагерного труда возник не только в силу экономической целесообразности, в ее основе лежала и коммунистическая мораль.
Под контролем ГУЛАГа находилась целая сеть различного рода лагерей. Северные лагеря оставались самостоятельными, хотя и подчинялись Управлению Соловецких лагерей (УСЛОН). В 1931 года была основана новая сеть лагерей в Восточной Сибири, Управление строительства Дальнего Севера НКВД СССР (Дальстрой), для разработки и добычи крупнейшего в мире месторождения золота в одном из самых малонаселенных районов мира. Бывший сначала автономным подразделением системы лагерей, в 1937 году Дальстрой был отдан под контроль ГУЛАГа. Именно здесь были созданы пресловутые Колымские лагеря, которые все двадцать лет оставались самыми страшными в империи ГУЛАГа. Остальные лагеря стали называться общим названием Исправительно-трудовые лагеря особого назначения (ИТЛ); некоторые из этих лагерей в 1943 году были преобразованы в каторжные лагеря для самых опасных преступников; в 1948 году были созданы Особые лагеря для политических заключенных, которые, наконец, были отделены от обычных уголовных преступников, с которыми они делили общие лагеря с 1920-х годов. В 1937 году появился один женский лагерь для заключения жен и дочерей осужденных и расстрелянных «врагов народа», но большая часть лагерей стала местом заключения и мужчин и женщин, которые жили в бараках, расположенных в отдельных зонах10. ГУЛАГ также был ответственен за так называемые «специальные поселения», находящиеся в наиболее отдаленных и необжитых частях Советского Союза, куда ссылали в 1930-х годах семьи кулаков. Это не были лагеря в прямом смысле этого слова. Во многих случаях поселенцев просто сгружали в лесах или степях без пищи и крыши над головой, предписывая им строить новое сообщество собственными руками. Такие поселенцы работали в сельском хозяйстве, тяжелой промышленности, занимались рубкой леса, и все это под не очень строгим надзором сотрудников ГУЛАГа. Более свободные, чем население лагерей, содержавшиеся без сторожевых башен и колючей проволоки, эти ссыльные все же были современными рабами: они не могли свободно перемещаться или уехать; их труд был обязательным и строго контролировался.
В июле 1934 года объединенный контроль над всей системой безопасности и системой тюрем перешел к НКВД. ГУЛАГ прибавил к своей империи лагерей и поселений третью категорию – исправительно-трудовые колонии, которые прежде, начиная с 1919 года, находились в ведении Народного комиссариата юстиции. Т. н. исправительно-трудовые колонии (ИТК) были созданы для заключенных, осужденных за мелкие правонарушения и приговоренных к менее чем трем годам заключения. В них тюремный режим был менее строгим; колонисты трудились бок о бок с преступниками, приговоренными к трудовой повинности, а не к тюремному заключению.
Ресурсы охраны были столь ограниченными, что побеги стали обычным делом, и именно по этой причине все колонии были переданы в руки НКВД. То, что в действительности было открытой тюрьмой, теперь стало сильнее напоминать строгую лагерную структуру. Охрана колоний была военизирована, а безопасность лагерей серьезно усилена. Число побегов из ГУЛАГа, которые были обычной рутиной до 1934 года, сократилось до сущей струйки. Колонии стали не многим лучше лагерей, хотя труд здесь был менее смертельным, чем в деревянных лагерях за полярным кругом или в Колымских рудниках, и заключенных освобождали из них более регулярно. ИТК также были более многочисленны, а география их расположения более разнообразна, их обитателей распределяли согласно программе экономического строительства по предприятиям, которые требовали труда заключенных. К 1940 году в стране было 53 исправительных трудовых лагерей (в действительности, каждый из них представлял собой сеть лагерей или «пунктов», построенных вокруг центральной администрации), организованных по региональному принципу центральными органами ГУЛАГа в Москве. Исправительных трудовых колоний, которыми управляли местные отделения НКВД, было 42511.
* * *
Ранняя история германской лагерной системы отличалась от своего советского аналога в одном существенном отношении. В Германии лагеря рассматривались в первую очередь и главным образом как места заключения политических оппонентов режима, и их функции состояли в том, чтобы концентрировать и изолировать политических противников в целях защиты Германского общества и диктатуры. Понятие «концентрационный лагерь» как инструмент колониальной войны был широко распространен в Германии до 1914 года. Идею использования концентрационных лагерей в качестве временной меры против политических беспорядков в Германии можно проследить, по меньшей мере, с момента революции 1919 года. Именно в годы послевоенного кризиса этот термин вошел в германский политический лексикон. Коммунистов арестовывали и помещали в т. н. «сборные лагеря» под неусыпным надзором местной милиции и демобилизованных солдат. В 1923 года на пике инфляционного кризиса, коммунистов снова стали сгонять в бывшие лагеря для военнопленных в ответ на угрозу восстания. Лагеря были расположены в Пруссии и Гановере; в Сеннелагер вблизи Билефельда, были внедрены известное сегодня оборудование из колючей проволоки, сторожевых башен и жесткий контроль12. Все эти лагеря были сразу же закрыты, как только политический кризис стих. Но идея использования концентрационных лагерей против политических противников укоренилась и распространилась в политическом сознании. Первый раз Гитлер письменно упомянул лагеря в марте 1921 года; на съезде партии в сентябре 1922 года он объяснил, что «ноябрьские преступники» – евреи и марксисты, «должны почувствовать, что значит жить в концентрационном лагере»13. Спустя десять лет, когда национал-социализм стал массовым движением, требуя своей доли политической власти, партия не скрывала своих намерений исполнить эту угрозу. В августе 1932 года нацистская газета откровенничала, что в тот день, когда партия возглавит правительство, она арестует всех коммунистов и социал-демократов и отправит их концентрационные лагеря.
