Прибытие заключенных в советский лагерь предусматривал те же процедуры, которые отличались только в деталях. Один финский заключенный вспоминал, как в Темниковском лагере в Мордовии после долгого путешествия в холодном вагоне для перевозки скота, в котором заключенные были вынуждены провести дополнительные два дня без пищи или движения из-за того, что лагерное начальство разошлось по домам на выходной, он медленно шел через высокие ворота, разукрашенные социалистическими лозунгами; процесс регистрации; холодный душ; бритье головы; кружка горячей воды; бараки, где новоприбывших заставили занять нары без одеял, самые дальние от двух маленьких печей60. Заключенным, однако, разрешали оставаться в собственной одежде. К началу 1940-х годов советские власти отказались от планов создания стандартной униформы для заключенных; даже германские лагеря в 1944 году отменили выдачу униформы, так как они не справлялись с наплывом новых заключенных61. Места проживания были одинаковыми в обеих системах – длинные бараки (в СССР иногда палатки, землянки или глубокие земляные траншеи, покрытые соломой) с двумя ярусами деревянных нар, поставленных так близко друг от друга, что было почти невозможно двигаться. В Аушвице проблема потребности в большей рабочей силе, чем то количество, которое могли вместить бараки, была решена путем еще большего сокращения жизненного пространства заключенных, так что теперь до пяти человек должны были сгрудиться вместе на одной деревянной «кровати» не больше метра шириной62. По мере расширения системы, пространство, предназначенное каждому узнику, сокращалось.
География лагерей и их ритуалы не были случайными. Они были результатом правил и инструкций, и зависели от того, как заключенные будут размещаться, организовываться и работать. Германская система была построена с таким намерением, чтобы сделать условия существования заключенных физически как можно более тяжелыми и психологически разрушительными. Первоначальные инструкции, подготовленные Эйке для Дахау в 1933 году, оставались в силе до 1945 года. Предполагалось, что обитатели должны спать на твердых деревянных нарах и получать очень скудный рацион питания; их труд должен был носить характер наказания и способствовать деградации узников; охранников обучали целому ряду пыток задолго до начала войны63. В лагерях ГУЛАГа также были инструкции относительно рациона питания, норм работы и дисциплинарных процедур, спущенные из НКВД. Эти правила и предписания проводились в жизнь комендантом лагеря – одно и то же название должности использовалось в обеих системах, им же уточнялись административные детали и подробности действий охраны, которая находилась в его распоряжении. В каждом лагере была собственная бюрократия. Советские лагеря имели свой отдел культуры и образования (жалкий остаток первоначальной идеи «исправления»), который организовывал спектакли по случаю коммунистических праздников, рисовал лозунги и управлял лагерной библиотекой. В одном лагере заключенные могли заработать дополнительный рацион, рисуя портреты Сталина для украшения ими лагерных стен. Лозунги, провозглашающие социалистический рай, были нарисованы на досках и грубой холстине красной краской, сделанной из раскрошенного кирпича, разбавленного водой64. В германских лагерях культуры не было и в помине.
Из органов лагерной администрации больше всего боялись политического отдела. Лагеря в обеих системах осуществляли «двойной террор» в отношении заключенных, уже преследуемых системой. Германский политический департамент был связан с Гестапо; его работа заключалась в надзоре за населением лагеря и поисках малейших признаков политического сопротивления или «создания клик». На основе своих наблюдений отдел должен был давать рекомендации, перевести заключенного или отправить на расстрел, который производился тут же в лагере. Особые отделы ГУЛАГа, подчинявшиеся уполномоченным НКВД, ожидали от политических заключенных продолжения их вредительской и террористической деятельности даже в отдаленных необжитых районах тундры. Они вербовали заключенных в качестве шпионов или стукачей, суля им лучший рацион, или привилегированную работу. В 1940 году на каждую 1 000 заключенных приходилось по одному стукачу; в 1947 году их было уже 139 000 или по 80 на каждые 1000 заключенных65. Слово информатора означало краткое резюме слушаний ГУЛАГа и неизбежный дополнительный приговор. Один заключенный в Темниковском лагере, отбывший восемь лет из десяти положенных по приговору, получил еще восемь в дополнение к оставшимся двум за то, что кто-то услышал, он говорил, что ботинки при царе делали лучше66.
Помимо администрации был второй слой лагерной власти. В обеих системах заключенные должны были управлять собой самостоятельно. Основные функции лагеря находились под управлением самих заключенных (в некоторых случаях даже охранниками были бывшие заключенные), избранных комендантом лагеря. Заключенных-управленцев боялись больше, чем лагерную администрацию, так как они пользовались повседневной властью над жизнью и смертью всех заключенных, находившихся под их контролем. Они отправляли произвольное правосудие, провоцировали и избивали своих товарищей и подгоняли работников, из страха перед собственным наказанием и понижением в статусе. В германских лагерях система управлялась как военное подразделение. Доверенные лица в лагерях, как говорил Гиммлер группе высокопоставленных генералов в 1944 году, это «не находящиеся в строю офицеры» лагерной иерархии67. На вершине лагерной иерархии стоял лагерный старший. Свой блокальтестер, или старший по блоку, был в каждом бараке.
Во главе каждой рабочей команды стоял капо. Вдобавок в лагере было много привилегированных работ для белых воротничков, например, в качестве чиновников бараков или работников лагерных офисов. На эти должности обычно назначались так называемые проминенты из наиболее долго сидящих заключенных; иногда такими людьми были уголовники, управлявшие лагерем как настоящие мафиози. Иногда на эти должности попадали «политики», представители политических заключенных. Когда лагеря расширились, эти почетные должности стали отдавать этническими немцам из той или иной группы, которые могли более эффективно контактировать с надзирателями СС. Функционеры носили с собой биты или резиновые дубинки, либо, как это было в случае с одним капо из Освенцима, пресловутую плеть, которую прозвали «переводчиком», потому что она могла «разговаривать» с многонациональной рабочей силой на любом языке68. Они могли пользоваться всем этим как считали нужным. Для непослушных узников существовала «карательная компания» – подразделение, выделявшееся исключительной свирепостью, с какой они обращались с несчастными новоприбывшими.
Советские лагеря также сполна использовали заключенных для выполнения всех лагерных функций – почти всегда уголовных преступников, часто и беспощадных урок, которые грабили, насиловали и силой поддерживали порядок в лагере. Основной функцией была организация рабочей силы. В каждой рабочей бригаде был свой бригадир, который выталкивал заключенных на перекличку в шесть утра для развода, распределения работ. Он зорко следил за тем, что делают рабочие, отмечал все нарушения, отправлял жесткое правосудие с помощью биты или плети, в конце каждого дня делал подробные записи о нормах выработки бригады69. Учитывая, что от недоработки или переработки зависел пищевой рацион, власть бригадиров в лагере была огромной. Бригадирами были привилегированные или «придурки».
