Ленин, Апрель, 19182
В 6 часов 30 минут утра 12 декабря 1937 года жена одного советского профессора, железнодорожного инженера, сделала запись в своем дневнике о том, как она в соответствии с недавно принятой сталинской конституцией проголосовала всего полчаса назад на выборах в Верховный совет. Эта запись в дневнике свидетельствует о чрезвычайно приподнятом настроении, в котором пребывала женщина. Накануне вечером она и ее муж договорились постараться быть первыми в очереди за бюллетенями, но, выйдя из дома незадолго до шести часов утра, они увидели, что улицы уже полны людьми, спешащими к выборным участкам. Выборные пункты были украшены «лозунгами и цветами», тут же рядом лежала разъяснительная литература. Нашим героям удалось попасть в начало очереди из двадцати человек. Двери открылись ровно в шесть. Внутри сновали помощники, разъясняя и помогая избирателям. Во второй комнате раздавали бюллетени для голосования. Всего выдавалось по два конверта, чтобы обеспечить тайну голосования, и по два листа бумаги – один для голосования в местные органы власти, и второй – для выборов в общенациональные органы. На каждом конверте было напечатано имя одного кандидата от единственной разрешенной политической партии. Наша пара вошла в кабины для голосования, каждая из которых была прикрыта ситцевой шторой. Проставив галочки на листах бумаги и запечатав конверты, они бросили их в урны для голосования. Поблизости были организованы ясли, чтобы мамы могли оставить своих деток на время, пока были заняты столь серьезным делом. Супруга профессора испытывала «своего рода волнение в душе». В эту ночь она спала всего два часа в ожидании столь важного для нее и ее мужа события – они хотели быть самыми первыми на самых первых из такого рода выборов в мире3. Вернувшись домой, наши двое героев присели на время, чтобы поделиться своими ощущениями. Сестра жены позднее писала, что ей тоже удалось проголосовать после некоторой толчеи в очереди на регистрацию, имея на руках прописку, которую она получила всего за три дня до выборов. Когда она бросала в урну конверт, в ее сознании всплыли сентиментальные воспоминания об изречениях древних, которые, как ей казалось, звучали в унисон ее мыслям о самом скромном из всех граждан, который отныне будет облечен величайшей демократической властью: «Самая крошечная рыбка способна взмутить бездну океана»4.
Легко надсмехаться над простодушием советских избирателей, имевших дело с однопартийной системой и одним или несколькими одобренными свыше кандидатами, не имевшими на выборах альтернативных соперников и за которых покорный электорат голосовал едва ли ни единодушно. Эти образованные русские верили в то, что участвуют в истинно демократическом эксперименте. На одной из дискуссионных групп в Ленинграде, собравшейся накануне выборов, был задан вопрос, а можно ли было в этот день взять с собой избирательный бюллетень, чтобы заранее подумать, прежде чем сделать выбор. Каким бы странным ни был вопрос, но ответ на него был вполне серьезным: «Конечно, вы имеете право пойти домой, сесть и обсудить в течение нескольких часов все варианты…»5. Советский Союз с его новой конституцией – «самой демократической конституцией в мире» – заявлял о себе как об истинной демократии, и убедил в этом миллионы людей как в самой стране, так и далеко за его пределами. На протяжении всей своей истории в партии доминировала однообразная процедура выборов, через которую регулярно проходили кандидаты всех уровней государственной власти и партийной организации. Даже сам Сталин должен был проходить через процедуру выборов в ходе избирательной кампании, предварявшей общие выборы в районе, который он представлял. Общие выборы не были достаточно грандиозными, чтобы на них устанавливать трибуны, но они были вполне представительными для того, чтобы пройтись по рядам людей, совершая рукопожатия. На выборах в декабре 1947 года Сталин победил, набрав 131 % голосов6. Те выборы стали поводом для широкомасштабных празднований – фейерверков, воздушных парадов и фестивалей.
Подготовка к принятию новой конституции началась в феврале 1935 года с назначения Конституционной комиссии, состоявшей из 31 человека во главе с самим Сталиным. После года разработки проект был опубликован для общественных обсуждений, на которые отводилось пять месяцев. Согласно официальной статистике, было проведено 623 334 собрания по всей стране, в которых приняло участие четыре пятых всех избирателей. Общее число изменений и дополнений, предложенных жителями городов и деревень со всех концов Союза, составило 170 000, однако только 48 из них нашли свое место в принятой конституции7. Документ, обещавший всю полноту гражданских прав, включая свободу слова, собраний и совести, вызвал самый широкий интерес у граждан страны. Многие простые люди видели в широком обсуждении проекта конституции искреннее желание вовлечь демократическим путем всех советских людей в строительство своего будущего, и они воспользовались представившейся возможностью, чтобы поднять неудобные вопросы, касавшиеся аппарата репрессий, под властью которого они на самом деле жили8. Вопреки очевидным ограничениям, выборы 1937 года воспринимались многими простыми людьми как возможность принять участие в установлении нового конституционного порядка. Общее число проголосовавших достигло 96,8 % от общего числа избирателей. Некоторые бюллетени были испорчены. На одном участке действительными оказались 97 % бюллетеней, остальные были так или иначе испорчены, или на них были вычеркнуты имена. В Новосибирском регионе на одном бюллетене было написано имя Троцкого, на другом: «Я голосую за небесного царя» и «Мы не голосуем» – на третьем9. Но подавляющее большинство голосов были признаны действительными и соответствующими процедуре, и, таким образом, демократически избранный Верховный совет несколькими днями позже собрался на свое первое заседание.
Германская диктатура не создавала из демократии такого грандиозного шоу, но даже после последних многопартийных выборов в рейхстаг, состоявшихся в марте 1933 года, когда национал-социалисты победили с 44 % голосов, что было наивысшим достижением по сравнению с любой другой партией с момента образования Германии в 1871 году, парламентские мандаты все еще оставались желанными. В период с 1933 по 1938 год немцы ходили к избирательным урнам еще четыре раза – три раза для выборов в рейхстаг, которые проводились в тот же день, что и плебисцит, один раз в августе 1934 года для участия только в плебисците. Как конституция Веймарской республики, так и национальная парламентская система оставались неизменными после 1933 года. Избирательные кампании представлялись как возможность для населения Германии напрямую выразить свою приверженность новой национальной идее, и, так же как и в случае советских выборов, значительно более 90 % населения регистрировали свои голоса для участия в каждой выборной кампании. В период с 1933 по 1934 год сюда включались и фракции, все еще намеревавшиеся продемонстрировать свою оппозицию. После выборов в рейхстаг 12 ноября 1933 года парламент впервые оказался исключительно однопартийным; в тот же день германский народ должен был одобрить выход страны из Лиги Наций. В выборах приняли участие 95 % избирателей, и 89,9 % из числа проголосовавших сказали «да» плебисциту. Несколько меньшее число, 87,7 %, проголосовали за национал-социалистический парламент; более 3 000 000 бюллетеней были признаны недействительными, так как не содержали простого крестика, который требовалось проставить напротив имени кандидата10. Для плебисцита, который должен был состояться через год c целью одобрения решения Гитлера объединить кабинеты канцлера и президента и создать единый кабинет фюрера, правила были ослаблены, чтобы для выражения согласия можно было использовать как бюллетени с крестиком, так и бюллетени, содержавшие написанное слово, выражавшее согласие. На этот раз на избирательные участки пришли лишь 84 % избирателей, из них девять десятых одобрили предложение Гитлера, но суммарное число недействительных бюллетеней и тех, кто проигнорировал выборы, достигло 7,2 миллиона, и это были последние выборы, когда столь значительное число избирателей выразили несогласие или апатию11.
