Книга Сталин и Гитлер, страница 46. Автор книги Ричард Овери

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сталин и Гитлер»

Cтраница 46

Конечно же, не все новые народные сказки и песни были о Сталине, но все они так или иначе были нацелены на укрепление культа. Так, в одной из новин 1937 года, в которой Сталин встречается с Лениным, чтобы принять решение основать партию большевиков, говорилось: «Вечная слава Сталину». Песня отражала идею, состоящую в том, что хотя Сталин работает далеко в Москве, он всегда со своим народом, среди простых людей: «День и ночь неутомимо, из той башни [из Кремля] вдалеке, со строгим мундиром на своих плечах, с веселой улыбкой и биноклем в руке, он заботливо держит страну в своей доброй руке…». В традиционной жалобной песне бедной вдове дают совет «отправиться в город к Сталину, Ильич [Ленин] дал Иосифу все свои знания, все Иосифу»85. Один из наиболее известных баснописцев советского периода И. Ф. Ковалев заставил демонов, волшебников, злодеев и прочих героев сказочного мира окунуться в мир политических сражений. Ленин и Сталин у него сражаются волшебным мечом и ядром весом в 1000 пудов. В сказке о «Черноволосом герое» Сталин ударяет волшебным посохом о землю, чтобы заставить ее вращаться в обратном направлении, и избавляет Россию от царя, священников и солдат86.

Для традиционных путей развития культов присущи различные формы, но общим для всех них является культура гиперболизации, опирающаяся на идею существования собственного, независимого от реального объекта поклонения, метафорического сверхчеловека, о которого ломают копья писатели, художники и чиновники, соревнуясь между собой в попытке стяжать славу лучшего создателя его образа. Идолопоклонство перед героем пронизывает все области общественной жизни. В Германии были установлены новые праздники: День Гитлера, 20 апреля, в день рождения фюрера; День германской матери – в день рождения матери Гитлера; День поминовения, 11 ноября, в память о погибших за дело национал-социализма; среди них был и экстравагантный праздник, который отмечался 30 января, в день, когда Гитлер был назначен канцлером Германии. Переименования улиц и площадей, получавших новые названия, связанные с именем фюрера, происходили по всей стране. Также повсюду сажались Гитлер-дубы, названные так в честь Гитлера; тысячам младенцев, которым явно не повезло, при крещении давали имя Адольф, состоящее, в соответствии с теорией одного энтузиаста филолога, из «ath» (божественный или духовный акт) и «uolfa» (создатель)87.

В целом культ Гитлера не был столь беспощадным и безыскусным, каким оказался культ Сталина в Советском Союзе. Сразу после того, как был дан официальный старт культу Сталина в СССР, страна испытала приступ экстравагантного, ничем не сдерживаемого, хотя далеко не всегда спонтанного, низкопоклонства. В 1920-х годах в советской литературе все еще можно было найти критические заметки о Сталине, однако с начала 1930-х годов все литературные жанры были приспособлены к культу личности. Лишь некоторые оставались более чем ироничными…..В опубликованном в 1936 году ненецком рассказе «Сталин и Правда» повествуется о том, как царь отправляет юного Сталина в ссылку в тундру из-за того, что тот дружит с «Правдой». Находясь в ледяной ссылке, Сталин ведет себя как истинный герой, он руководит борьбой простого народа за счастливое будущее, в котором не будет царя88. В другом романе, опубликованном в том же году, «На востоке», речь идет о более зрелом вожде, поскольку героиня повествования слышит «голос нашей родины, простой, ясный, бесконечно правдивый, безгранично добрый, неспешный, по-отечески заботливый голос Сталина»89. По крайней мере отчасти эти славословия имели свои корни в традициях азиатских сообществ, где безудержная лесть правителям имела подчеркнуто символическое значение. Одним из самых первых авторов бесстыдно льстивых поэтических творений, воспевавших культ, был таджикский поэт А.А. Лахути: «Мудрый хозяин, марксистский садовник, твое мастерство пестует вино коммунизма…»90. Но даже у лести есть свои границы. В августе 1936 года, на пике первой волны развития культа, появилась редакционная статья в «Известиях», в которой скромно признавалось, что, когда дело касается Сталина, «писатели уже не знают, с кем и с чем сравнивать вас, у наших поэтов уже нет достойных языковых перлов, чтобы достойно описать вас»91.

Местные чиновники соревновались друг с другом в присвоении деревням, городам, театрам и колхозам имени Сталина. К 1940 году на карте СССР помимо Сталинграда появились Сталинск, Сталиногорск, Сталинабад, Сталинский, Сталиноград, Сталиниси и Сталинаул. В 1937 году были получены письма с предложениями переименовать Москву в Сталинский или Сталинодар [дар Сталина]. Еще один энтузиаст выступил с предложением изменить календарь таким образом, чтобы летоисчисление начиналось со дня рождения Сталина, а не Христа. Сталин счел, что это уже слишком, и оба предложения были отклонены92. Перед самым началом войны пропаганда культа заметно ослабела. В анонимном письме от сочувствующего коммуниста, адресованном в июле 1938 года Андрею Жданову, руководившему советским искусством, выражалось недовольство тем, что «везде и повсюду Сталин, Сталин и Сталин… В конце концов это священное и любимое имя – Сталин – может так забить головы людям, что… это приведет к обратному результату»93. Ослабление культа между тем носило временный характер. Когда накануне войны на заседании Центрального комитета было упомянуто имя Сталина, по воспоминаниям очевидца, все присутствующие зааплодировали. Война, а затем Победа привели к новой волне безудержного идолопоклонства. В период между 1945-м и 1953-м годами культ Сталина превратился в своеобразный институт, и уже никто не смел оспаривать образ Сталина как отца своего народа, архитектора Победы, даже тогда, когда продюсеры фильма «Падение Берлина» показали Сталина, в одиночестве планирующим победу над Гитлером, водя рукой по карте в своем кабинете. В зените сталинского культа, очевидно, было не так уж и сложно поверить в то, что Сталин предвоенных мифов превратился в реального послевоенного героического государственного деятеля.

Полнейший иррационализм обоих культов 1930-х годов поднимает вопрос о вере. Даже для тех, кто воспринимал культ руководителя как акт веры, чрезмерный энтузиазм верующих и необыкновенные качества, приписывавшиеся обоим диктаторам, казались очевидной метафорой. Есть веские основания полагать, что оба тирана могли бы удержать свою власть даже при условии меньшего идолопоклонства перед их личностями. Тогда в чем причина того, что и оба актера, и зрители потворствовали развитию этих граничивших с абсурдом форм политического театра? Каким целям служил культ личности?

* * *

В поисках ответов на эти вопросы в большинстве случаев отталкиваются от личностей самих диктаторов. Мотивы их действий не всегда очевидны. Попытки Сталина ограничить культ своей личности мало кем воспринимаются всерьез, поскольку существуют многочисленные примеры того, как он напрямую вмешивался в дела, связанные с укреплением его культа. Гитлер рассматривал свой культ как форму власти, полностью соответствующую идее того, что новое «государство лидера» должно строиться на принципах личности. Культ личности в Германии понимался как закономерное следствие идеи лидерства (Führung) и следования за лидером; абсолютная власть вышестоящих и полное подчинение со стороны нижестоящих94. В свете сказанного именно Сталин был полной аномалией.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация