Эта дикгаторски-партийная манера, которой мог бы позавидовать любой коммунист, меня окончательно взорвала. «Кто вам дал право ставить мне такие требования, ведь я не принадлежу ни к каким партиям и если вступаю в Комитет, то вступаю как профессор Богатырчук, украинец, но не как представитель какой-либо партийной группировки либо тем паче — украинского народа. Я вступаю в Комитет потому, что считаю: если мы не объединимся для борьбы против общего врага — большевизма, то он всех нас скушает поодиночке, независимо от наших партийных взглядов! Что же касается необоснованных обвинений в авантюризме, то они с не меньшим основанием могут быть предъявлены и деятелям украинского комитета», — закончил я. На этом мы расстались весьма холодно, поняв, что нас теперь будет разделять пропасть…
В тот же день вечером я позвонил Малышкину и попросил его записать меня в состав членов Комитета.
Часть 2
Начало работы Комитета
В третьей декаде октября, когда я вступил в состав Комитета, я застал следующую схему работы: 1) Власов с подчиненной ему лично его канцелярией, которой заведовал полковник Кромиади, 2) намечающиеся организацией главное административное либо организационное управление во главе с В . Ф. Малышкиным, 3) главное управление пропаганды во главе с генералом Г. Жиленковым, 4) главное военное управление со штабом вооруженных сил РОА во главе с генералом Трухиным и 5) главное гражданское управление во главе с генералом Д . Е. Закутным. Эта схема организации, кстати сказать, весьма мало совершенная, возникла, как мне потом рассказывал Трухин, в результате длительных дискуссий между основоположниками РОА еще в бытность их в лагере для военнопленных. Впоследствии к ней привыкли Власов и другие генералы и считали нерациональным эту структуру изменять.
Власов любил повторять: «Главное — это работа, организационная же схема дело второстепенное». Однако, хотя в принципе он был и прав, на деле же не всегда всё шло гладко, так как некоторые управления дублировали работу других и часто возникали конфликты на этой почве. Так, например, Организация народной помощи, которую мы раньше предполагали в виде Красного Креста, организовывалась одновременно и при административном управлении, и при гражданском управлении. Последнее объявило сбор пожертвований, начали поступать деньги, вещи и продукты, когда вдруг выяснилось, что этой же организацией занимается и административное управление, которое и было в конце концов уполномочено Президиумом продолжать эту работу. Между тем пожертвования по почте до самого конца работы Комитета продолжали поступать на наше имя, и так как их было немало, нам приходилось чуть ли не держать специального работника, чтобы их получать и передавать организации при другом управлении. Были и другие недоразумения. Правда, никаких серьезных конфликтов, и после нескольких телефонных разговоров либо личных свиданий между начальниками управлений эти недоразумения удавалось быстро ликвидировать, однако на их улаживание уходило дорогое время.
Малышкин предложил мне связаться с Закутным, вместе с которым я должен был работать. Генерал Д . Е. Закутный всегда был в штатском; он был чуть ниже среднего роста, коренастый, с тихим голосом. Смеялся очень редко, был строг и к себе, и к подчиненным. Он был очень образованный человек, особенно в отношении социальных наук, и с мнением его очень считался Власов. Умел довести дело до конца, когда мог, однако быстро охладевал, если встречал неожиданные препятствия. Характер у него был неровный, и с ним работать было трудновато. Как у всякого военного человека, у него было несколько пренебрежительное отношение к нашему брату — штатскому, поэтому он частенько вмешивался в те специальности, о которых имел самое отдаленное представление. Однако кто из нас без недостатков! Самое важное, он был человек честный и искренне переживал вместе с нами те трудности, которые нам приходилось встречать. После того как выяснилось, что немцы колеблются выполнить основное наше требование — снять значок остарбайтера с наших работников, он сразу охладел и в дальнейшем относился к своей работе весьма формально. По адресу немцев он стал выражаться весьма недвусмысленно, как будто можно было ожидать от них чего-либо большего и как будто только от немцев зависел успех нашей работы. Словом, он был человек военный, а не политик.
Закутный сразу же мне выделил участок работы по моей специальности — управление всей медицинской работой. Основной моей обязанностью была проверка медицинского обслуживания лагерей остарбайтеров и способствование улучшению этого обслуживания. Кроме того, как выяснилось, начинающаяся организация частей РОА требовала также медицинского обслуживания, которое пока совсем не было налажено. Так как не было ни штатов, ни средств, ни помещений, то пока что приходилось ограничиться беседами с заинтересованными управлениями.
Прежде всего я отправился знакомиться к Ф . И. Трухину. Высокий, красивый, очень воспитанный и культурный человек. Носил генеральскую форму немецкого покроя, но с нарукавным значком РОА. Произвел на меня очень большое впечатление своей серьезностью и продуманностью всех своих слов. Обстановка работы очень скромная, никакой охраны. Я спросил его с места в карьер, какой армии он генерал и что собой сейчас представляет РОА. Он не сказал мне ничего нового — как я и предполагал, он пока что был генералом без армии. Рассеянными частями РОА заправляли немцы, использовавшие их главным образом для очистки тыла, в распоряжении же Трухина было ничтожно малое количество солдат караульной службы. Как он сказал, немцы обещают сразу же после оформления Комитета выделить в распоряжение Власова бригаду, которая послужит ядром будущих формирований. В стадии организации находится и школа командного состава. Так что с военной точки зрения Власов и подведомственные ему части представляли величину совершенно ничтожную, другое дело эти части с точки зрения антибольшевистской пропаганды! Как мы увидим далее, президиум главным образом только в этом отношении видел в них главную свою надежду на борьбу с сотнями Сталинских дивизий.
Я спросил Трухина, как в настоящее время проходит вербовка в части РОА и какое он имеет отношение к этому. Выяснилась довольно безотрадная картина: вербовкой добровольцев ведает немецкий генерал Кёстринг, и они пока что поступают исключительно в его распоряжение. Трухин не имеет никакого представления о количестве таких добровольцев в немецкой армии. Однако пропагандисты из Дабендорфа принимают деятельное участие в вербовке, они разъезжают по лагерям, агитируют, а иной раз им приказывают говорить, что добровольцы будут находиться под командованием Власова. Так как Власов пока что никакого отношения к командованию не имеет, то весьма вероятно, что этих добровольцев бессовестно обманывают. Трухин выразил надежду, что с организацией Комитета все эти безобразия прекратятся, так как Власов получит под свою команду все части РОА.
Я спросил также Трухина о других добровольческих антибольшевистских частях, а именно о т. н. «Русском добровольческом корпусе», казачьих войсках, украинских частях и пр. И по этому вопросу Трухин не мог дать сколько-либо исчерпывающей информации, он сказал, что эти соединения не имеют даже отдаленного отношения к частям РОА и всецело находятся в ведении генерала Кёстринга и главного штаба. После того как образуется на деле главный штаб РОА, эти части также будут, вероятно, подчинены ему.
