Когда этот план был принят к исполнению, всё шло как по маслу ровно до тех пор, пока силуэты всех трех кораблей не попали в объектив инфракрасной камеры боевого модуля. Данные РЛС об одном большом корабле и двух малых оказались, мягко говоря, неточными. Вместо предполагаемой жертвы типа «каракка» или более легкой и скоростной «каравеллы» в сопровождении двух малых «бригантин» телеметрия показала три корабля практически с одинаковыми габаритами. Размеры, благодаря отражаемой на мониторе прицельной сетке пулемета, с поправкой на дистанцию можно было оценить довольно свободно. Во всяком случае, мне.
Немой вопрос, не дожидаясь, пока его озвучат, развеял высунувшийся из рубки командир катера:
– Вот так, мать твою, и живем с этой новейшей техникой. Готовьтесь пострелять, там три большие каракки. Опять щиты и доспехи отражателями отработали.
Ситуация прояснилась. Что он имел в виду, вполне было понятно – дерево, пусть и мокрое и щедро пробитое гвоздями, сравнительно плохо отражает сигнал радиолокационной станции. Однако, если на дереве развесить некоторое количество хорошо отражающих радиосигнал предметов, радиолокационная заметность судна вырастет в разы. В данном случае один кораблик светился в лучах РЛС как елка, а вот два других, манкировавшие боеспособностью, гораздо тусклее. Так как типичные размеры здешних судов были известны и появление так называемых «галеонов» практически исключалось, РЛС-ники вполне обоснованно пришли к выводу, что следует один крупный корабль и два маленьких, – выковыривать «сервов», прячущихся в узостях и на мелководье. Короче говоря, облажались с интерпретацией полученной информации.
Самые распространенные корабли дальней морской зоны данной цивилизации Волков именовал каракками с полным на то основанием. Насколько я нашел информации в собираемой годами папке «Библиотека» своего ноутбука, подтвердилось, что схожесть задач нередко приводит к полному копированию путей их решения. В данном случае сходство идей и их исполнения демонстрировали силуэты весьма распространенных среди пиратов архипелага двухмачтовиков. Каракками их наши моряки назвали за высоченные носовые и кормовые надстройки. В земной истории данный инженерный изыск кораблестроения англичане именовали «башнями».
«Каравеллами» наши моряки определяли суда схожих с каракками размеров, но с несколько пониженными надстройками и большим соотношением длины к ширине. Эти лоханки уступали караккам по грузоподъемности и конструктивной защищенности, но превосходили по скорости и управляемости.
Во времена, когда достаточно большие и мореходные суда уже изобрели, а пушки были редкостью и оружием удачного выстрела, основным средством добычи побед в морских баталиях было сваливание на абордаж, победу в котором, штурмуя крупные корабли с высокими надстройками, было взять непросто. Особенно коли твой корабль уступал по высоте борта. Это вынуждало штурмовать крупные суда, атакуя их по центру. Последнее часто приводило после «о борт ударили бортом» к «перестреляли нас потом». Лезущие через участок с наименьшей высотой борта нападавшие в этом случае оказывались под перекрестным обстрелом и большими проблемами со взятием удерживаемых экипажем «тауэров». В этом мире на башни ставили метательные машины, но погоды они не делали. Все в любом случае решала резня врукопашную.
В рукопашную ни Волков, ни Астапов не рвались, хотя мечты о снимаемых с кораблей трофеях были постоянной темой разговоров в курилке. Малая численность, не имея отправившихся на ротацию членов работающих на катерах мобильных групп, делала проблематичной безопасную зачистку палубных судов даже небольших размеров. Бытовало мнение, что это сделали специально, на что руководство, к слову сказать, предпочитало отмалчиваться.
Потопление судов противника к данному моменту считалось самым надежным способом, чтобы от них избавиться. Считалось, что, при достаточной усидчивости, это можно сделать не только из пробивающих средневековые суда навылет КПВТ, но и из ПКМ – даже легкая пуля калибра 7,62 х 54 пробивает до 70 сантиметров дуба. Толщина обшивки наших жертв обычно колебалась от пяти до пятнадцати сантиметров.
Перед началом событий Волков вышел в кубрик, провести предбоевой инструктаж:
– Все как обычно при уничтожении групповой цели. Пользуясь фактором внезапности, расстреливаете первую каракку из гранатометов. Сигнал к открытию огня – включение прожектора, прекращения – его отключение. Выход на верхнюю палубу без спасательных жилетов запрещаю категорически. Все передвижения только с использованием концов пояса безопасности, полезете наверх – ведение огня из гранатометов с колена, поверх ограждения. Далее отходим и долбим из КПВТ под ватерлинии из темноты. Когда затонут, подходим ближе, разбиваем уцелевшие плавсредства, также, возможно, разгоняем цепляющихся за плавучие предметы, если они останутся на поверхности. Остальное море доделает за нас.
Удовольствия от выполнения столь нелицеприятных приказов никто не испытывал. Волков сие конечно же заметил.
– Морды свои так не морщите, это мне и самому не нравится. Ибо! – Николай Александрович поднял указательный палец вверх. – Милосердие стоит оказывать только тому врагу, который будет способен его оценить. Ибо сказано даже в Евангелии: «Не давайте святыни псам и не бросайте бисера вашего пред свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас».
Я почувствовал, как у меня отвисает челюсть: касательно непоказной религиозности, доходящей перед боем до цитирования из Библии, Волков был предпоследним, от кого её можно было ожидать. Последнее место занимал Блохин, которого теперь не хватало ещё и каким-нибудь свидетелем Иёговы в будущем обнаружить. За прошедшее время я участвовал с экипажем данного катера только в учебных выходах, данный был первым боевым. Эта выходка была, чёрт возьми, реально неожиданной!
В очередной раз, отследив чужую реакцию, на этот раз конкретно мою, Николай Александрович дёрнул уголком рта в лёгкой ухмылке:
– Единственное уточнение: перед возвращением на базу подойдем к лучшим пловцам и вытащим на катер двух-трех человек. Шейну сильно внезапно понадобились языки. – Волков перевел взгляд на Астапова. – Борис Григорьевич, позаботься, пожалуйста, чтобы никто из твоих подчиненных не утонул и захват пленных произошел без эксцессов.
Как только Астапов кивнул, Волков скрылся в рубке. Катер накренился, меняя курс, и пошел на сближение.
Всерьез противника никто не воспринимал. Когда абордажная команда катера вышла наверх, волнение в четыре балла шкалы Бофорта воспринималось большей опасностью, чем десятки вооруженных и не боящихся крови людей неподалеку от нас. Шлемы и бронежилеты, вслед за мешающими пользоваться спасательными жилетами-разгрузками никто не снял, исключительно из-за «раз положено, носи и не умничай». Оружие разобрали тоже только из этих соображений. Постановка службы Шубиным и командирами подразделений, которая была отмечена мной в первые же минуты знакомства, и сыграла очень большую роль в лёгком согласии в ОВР перевестись, и теперь не разочаровывала.
* * *
Силуэт каракки вырисовывался в ночи, метрах, уже возможно, в двухстах от нас. Волков догонял концевой, пользуясь тем, что волнение скрадывало шум двигателей. Его предположение, что наши гости с наступлением ночи лягут в дрейф, не оправдалось – они, видимо, знали, куда шли, и, наблюдая остров в свете луны, решили не терять времени. Насколько мы рассудили, замысел командира данного корабельного отряда состоял в том, чтобы с рассветом захватить поселившихся там «сервов» врасплох.
