Первым признаком накрывающей нас сверху, пардон, раздвинувшей снизу булки задницы стало какое-то шебуршание, хруст и скрежет под днищем, на которое я сразу даже не обратил внимания. В отличие от Паши, который сразу сообразил, что и почем.
– Камни под днищем! Сели на мель!
Матрос бросил помпу и пулей метнулся на палубу, вопя на ходу. Но было поздно. «Камбала» наткнулась на что-то уже не днищем, а носовой частью, которая с ясно слышимым хрустом на глазах полезла вверх. Сразу же после этого через ведущий вниз люк стало видно, что откуда-то из-под грузов, складированных у носовой переборки, в трюм попёрла вода. Ладно, что хоть пока ручьем, а не сшибающим с ног потоком. Откуда точно шло поступление воды, оказалось неясно, источник потока перекрывало имущество. Перспективы было плохими – конкретно в трюме, разрезавшая отсек напополам нижняя палуба не обладала даже зачатками водонепроницаемости. В центре она представляла собой один съемный настил под грузовым люком.
– Все! Приплыли! – Я тоже взлетел наверх.
– Пробито днище, серьезное поступление воды в трюме. Пробоина у носовой переборки, прикрыта грузом!
На палубе с таким докладом я был не одинок. Примерно то же самое орали с бака, оба носовых отсека также топило. Вахта, сквернословя на ходу, убирала паруса. По палубе огромными скачками, не обращая внимания на хруст, скрежет, увеличивающийся крен влево и разворачиваемую волнами бригантину, пронесся шкипер, лично оценить повреждения.
В таранный отсек он не стал даже заглядывать. Навстречу шкиперу под свет аккумуляторных фонарей из люка высунулся мокрый, как мышь, Мазур и, увидев своего капитана, немедленно заорал:
– Первый отсек, топит все! Низ затоплен, на палубе воды по колено! Быстро поднимается!
Абросимов махнул рукой, что понял доклад, и проскочил к бушприту, оценить, в свете своего фонаря, на что мы напоролись. Что в задницу мы уже провалились, стало понятно сразу же, он даже не успел обернуться. Кэп в свете светодиодных фонарей там как будто обмяк.
– Бригантина на рифе! Экипажу надеть спасательные средства! Шлюпку и спасательные плоты с кормы на воду! Приготовиться к эвакуации! Аварийным партиям первый, второй третий отсеки покинуть! Задраить люки!
Я машинально плеснул фонарем вниз, благо открытый промежуточный люк сверху достаточно просматривался. За то краткое время, что я маячил наверху, черная бурлящая вода уже закрыла собой доски настила прохода меж грузовыми штабелями. При такой скорости затопления, покинуть судно, пожалуй, было самым оптимальным вариантом спасения. Ни откачать, ни заткнуть пробоины при такой скорости поступления воды в три носовых отсека (а в первых двух затопление, видимо, было еще выше, чем в трюмном) было нереальным. Я выскочил наверх и, захлопнув крышку, задраил люк. Теоретически, не в пример средневековью, все выходящие на верхнюю палубу люки на бригантине претендовали на герметичность.
Рядом тут же оказался Майдаров в оранжевом спасательном жилете:
– Серега! Дуй на лебедки, спускаем шлюпку!
Перед тем как выполнить приказ, я все же решил глянуть, на что мы напоролись. На появлявляющихся и исчезающих камнях под носовой частью бурлила и исходила пеной вода. И что еще более печально, нас с каждым ударом волны в борт все больше и больше разворачивало на соседние камни. Где они исчезали, в свете фонаря видно не было.
Без шлюпки вдали от земли шансы выжить были призрачны. Нет, проблемами морских катастроф организаторы вояжей в Хейен озаботились. Хранимых в специальных рундуках шести и восьмиместных импортных двухкамерных спасательных плотов было даже больше чем надо – шесть штук. Одних только сорока пассажиромест на данных плотах для экипажа и пассажиров хватало с большим избытком. При отсадке же нескольких человек в шлюпку вообще можно было говорить о комфорте.
Сама шлюпка, хотя и внешне имитирующая средневековую, была построена по современным технологиям и, благодаря своим воздушным камерам, имела впечатляющую плавучесть. В свое время, чтобы избавить нас от страха перед морем, данную шлюпку с людьми на борту заливали водой по планширь. После чего мы имели задачей воду вычерпывать. Адова работенка, между нами говоря, при обратно захлестывающей суденышко волне.
Впрочем, тут нужна она была не для этого, с надежностью плота в океане сравниться сложно. Корабельная шлюпка в случае неизбежных на море случайностей требовалась экипажу в первую очередь как средство тяги спасательных плотов. Как парусом, так и веслами. Особенно в такой ситуации, как сейчас, например.
Правда, все шесть плотов брать на буксир не рекомендовалось. Оптимальным количеством для продолжительного нахождения в море считались три-четыре плота и шлюпка как буксир, еще два были нужны больше для перекрытия сверхлимитного количества людей на борту и потери одного-двух плотов при кораблекрушении.
С этим «буксиром», к слову сказать, у нас и начинались первые проблемы. В нормальных условиях, с парусников шлюпки спускают лебедками при помощи закрепленных на мачтах блоков, в зону, затененную от волны и ветра корпусом корабля.
У нас, с бьющей в борт волной и развернутым уже градусов на сорок пять относительно камней корпусом, это было чревато выносом шлюпки с людьми на камни. Спуск с наветренной стороны привел бы к ее разрушению или тяжелым повреждениям о корпус. Это контейнеры со спасательными плотами можно было оттащить и сбросить с обреза кормы.
В результате, руководить спуском взялся сам капитан. Может быть, у Абросимова и был недостаток в некоторой излишней его мягкотелости, но в данном случае наш шкипер просто блистал. Вел себя умело, храбро и хладнокровно, что дай бог каждому.
Я угодил на временную кормовую, установленную там мной же ручную лебедку. Из-за опасности выбросить шлюпку на камни рифа кэп принял решение уже при спуске оттянуть ее ближе к корме. Видимый невооруженным глазом разворот судна волнами как раз более-менее остановился, можно было на что-то рассчитывать. Далее думать от меня особо не требовалось, нужно было следовать командам, следить за волной и быстро крутить ручку. В шлюпку, как это и положено, спустился старпом Цимбал со шлюпочной группой. Правда, судовые документы до удачного выхода на большую воду Абросимов ему не отдал.
И правильно сделал. Увернулся от камней старпом одним только чудом и моей же помощью, выведенный на кормовую лебедку конец со шлюпки не отпустили. А дальше нужно было просто сбрасывать в воду контейнеры с плотами и имуществом и провожать туда же лишних на судне людей. Тех, кому сильно повезло, даже с мешками и рундуками с личным имуществом в руках.
Вот тут-то у меня адским пламенем и загорелась задница. Так бездарно потерять, ладно доспехи и оружие, я не идиот, сделаю себе новые, но лежащие в рундуке под кроватью тридцать миллионов личных моих рублей было выше жадной натуры старого прапорщика.
– Степаныч, прикроете на минутку, мне кое-что из кубрика вытащить надо! – На палубе оставались Демидов, Абросимов, Майдаров и еще два-три человека.
– Куда тебя понесло? Запрещаю! За борт! Дуй к плотику!
