Таким же был и поэт V века до Р. Х. Эмпедокл, о котором Татиан пишет: «Эмпедокл поскакал в вулкан Этну, думая, что он бог, который вознесется. Конечно, он сгорел». Несчастный философ Сенека сначала стоически обосновал необходимость самоубийств (которые носили в Риме той эпохи характер эпидемии), затем же перерезал себе вены по приказу своего ученика императора Нерона. Последнего, кстати, к его неслыханным злодеяниям подталкивали являвшиеся ему жуткие сущности.
Нередко личности, подобные Нерону, утверждали, будто ведут свое происхождение от неземных существ или, во всяком случае, удостоены общения с ними. И тут возникает вопрос. Они говорили так потому, что таковы были известные им мифы? Или, наоборот, мифы таковы, потому что подобное происходило на самом деле?
Вопрос сродни не такой уж простой детской задачке — что было сначала: курица или яйцо? Если мир не создан за шесть дней, если он оставлен на волю идущим от Бога «эманациям» и эволюции, то началось все с яйца, которому следовало доразвиться до курицы. Правда, неизвестно, кто бы высиживал его. (Оккультисты так и учат: с мирового яйца, дескать, началась Вселенная. И в индуизме: Брахма вылупился из яйца.) Но тогда получается, что совершенный Бог создал мир не совершенным?! Нет, что-то тут не так. И, в конце концов, разве Адам появился как эмбрион? Как младенец? Нет, Предание утверждает: первый человек был создан мужем в расцвете сил. Таким Бог сотворил все: и Вселенную возрастом в миллиарды лет, и курицу, готовую нести яйца. Так в очередной раз убеждаешься: точкой отсчета может быть только христианская традиция. Иначе — тупик, абсурд. Яйца учат курицу…
Так вот, возвращаясь к нашей теме. Поскольку контакты человека с «неземными сущностями» известны из Библии, то это и есть истина. Именно это, а отнюдь не игра ума мифотворцев всех веков. Все остальные (в том числе, психиатрическая) версии подобных феноменов не стоят выеденного яйца… Гораздо ближе к правде был ученый француз Габриэль Нодэ, который в XVII веке издал апологию всех знаменитостей, имевших «демоническое происхождение»).
Античные таинства и мистерии вобрали в себя море лжи архаичных культов и, в свою очередь, повлияли на всю дальнейшую культуру человечества. «Показателен тот факт, что таинства развили воображение, которое породило обширную философскую и духовную литературу, особенно в период поздней античности. Отождествление философии и посвящения стало лейтмотивом с начала возникновения пифагореизма и платонизма. Даже обряды «майя» (maia = мать, кормилица, повитуха), с помощью которых Сократ пытался «родить» нового человека, имели свой прототип в обрядах посвящения первобытных обществ: они также «рожали» неофитов, то есть помогали им родиться к духовной жизни»[95].
«Во мне живет мохнатый злобный жлоб…»
Почему же бесы помогли стать идолами именно этим гениям? Чтобы ответить, стоит напомнить о трансформации значения самого понятия — «гений». По Далю, слово происходит от латинского genius — бесплотный дух, дух-покровитель человека, добрый или злой. (Античные люди, по понятным причинам, различать духов не умели, потому и хитрый гений Сократа представлялся им «добрым». В восточном варианте гений — джинн, это уже ближе к истине.) Постепенно дух почти незаметно «растворяется» в свойствах человека.
В. И. Даль пишет об еще одном значении слова «гений»: «Самобытный, творческий дар в человеке, высший творческий ум…» И, наконец, лукавый полностью «срастается» с одержимым грешником. Даль добавляет: гений — это и человек этих качеств и свойств. Итак, каковы заслуги названных авторов перед инфернальным миром? Гёте сделал демона симпатичнее большинства людей и даже выдал ему грамоту: специальный агент Бога. Юнг «научно» обосновал пользу диалога со своим демоном. Одержимый Мопассан (о нем речь впереди) стал, по сути, провозвестником сексуальной революции. Поэты Серебряного века просто продали Бога за тридцать сребреников. Михаил Булгаков, среди прочего, воспел смерть, такую пугающую и одновременно влекущую. Еще один визионер, современный американский автор черной фантастики Говард Лавкрафт, усиленно готовил человечество к наглядной встрече с демоническим миром. Только мир это уже не гуманизированный, как у Булгакова, а запредельно-ужасный. Он писал, что раса прежних владельцев земли еще живет, ожидая своего часа, в правом полушарии человеческого мозга… Оба родителя Лавкрафта умерли в сумасшедшем доме. Сам Лавкрафт, старый холостяк, писал свои кошмарные произведения по ночам… Характерно, что слово «кошмар» состоит из французского caucher, то есть «сдавливать», «обнимать», и староанглийского mare — этим словом обозначался демон-суккуб, садящийся по ночам на грудь, сдавливающий дыхание и вызывающий ужас, бешеное сердцебиение и слабость.
А Высоцкий? Его талант ведь, кроме всего прочего, впервые вынес блатную романтику и жлобство на большие аудитории. В те времена «развитого социализма» цеховики и начальники приисковых артелей еще не были назначены миллиардерами, еще не стали спонсорами, но с богемой уже общались. Перепив водки, передавали богатый жизненный опыт: «Понял я, что в милиции делала моя с первого взгляда любовь…» И сиротские слезы текли по мужественным щекам — сначала рассказчиков, а потом — слушателей Высоцкого. Автор вроде как иронизировал. Но — не без симпатии. Какой истерический характер носило поклонение ему! Теперь его знакомые пишут такие вещи: «С полной ответственностью за свои слова утверждаю, что Володя мог общаться с какими-то потусторонними силами, о которых знал только он» (Перевозчиков В. Правда смертного часа. М., 2000). И вот жутковатые слова самого Высоцкого. Они — все о том же:
Меня опять ударило в озноб,
Грохочет сердце, словно в бочке камень.
Во мне живет мохнатый злобный жлоб
С мозолистыми цепкими руками…
Он ждет, когда закончу свой виток,
Моей рукою выведет он строчку, —
И стану я расчетлив и жесток,
И всех продам — гуртом и в одиночку.
Кошмар! Цветаева называла это «атрофией совести». Однако каково стихотворное разоблачение беса! В нем «мохнатый гений» никак не был заинтересован. Эти строки могли быть написаны Высоцким только вопреки ему. Что ж, крещение и молитвы предков способны духовно помочь даже неверующему человеку.
И вот он стоит на Ваганьковском кладбище. Успел ли в «гости к Богу» на бронзовых конях? Над его головой — гитара. Словно нимб.
В подмене христианской духовности душевным неоязычеством каждый из названных авторов сыграл свою роль. И за это получил «бесовское красноречие». Ефрем Сирин писал, что страшный змей влагает в нас мудрость побеждать словом тех, кто хочет нас исправить, и оттого грех умножается, не имея сопротивления себе.
Ко всем перечисленным литераторам, ученым относится сказанное святителем Григорием Паламой: безбожный ум становится демоноподобным. Человек бросается на приманки ада буквально очертя голову. Обуянный мрачной силой ум начинает темнить, морочить окружающих. Это происходит, когда отсутствует молитва, особое состояние сознания. (Молитва ведь освящает знание. Просеивает его, оставляя лишь то, что действительно необходимо для спасения. А в противном случае, как говорил старец Паисий Афонский, если человек не пользуется умом сам, им пользуется диавол.) И вместо со-знания с Богом приходит со-знание с бесом. Только когда обращаешься за помощью к Господу, у тебя, по словам старца Силуана, «ум с умом борется». Твой ум — с куда более изощренным умом того самого жлоба. Своими «мозолистыми цепкими руками» он цепляется за душу до последнего — но есть Сила, способная разжать его объятия.
