– Им надо было закрыть глаза, – как обычно, замечает он.
Она бросает взгляд на темные стекла кафе «Коала» с его полками, на которых лежат завернутые в полиэтилен сэндвичи, пакетики с желе и вареные яйца, но внутри нет никакого движения. Пластиковые стулья поставлены вверх ножками на прямоугольные столы. Персонал обычно закрывает кафе и запирает помещение за пятнадцать минут до закрытия зоопарка, так что Джоан не удивляется.
Справа от них игровая площадка со скалами и подвесным мостиком. В свое время Линкольн увлекался Антарктикой, и скалы были для него айсбергами. Прошлой весной он играл в рыцарей и замки на подвесном мосту, громко приказывая невидимым королям выкатить пушки и зарядить катапульты камнями. Теперь тот же мостик для него – радуга, по которой Тор спускается на землю. Через год он перейдет в старшую группу детского сада, и увлечение супергероями померкнет, появится что-то, о чем она даже не догадывается. А потом в какой-то момент зоопарк будет вытеснен чем-то другим, жизнь будет продолжаться, и этот мальчик, который сейчас держит ее за руку, превратится совсем в другого человека.
Они быстро проходят мимо магазина сувениров и деревянной фигуры с отверстием, куда ребенок может просунуть голову и вообразить себя гориллой. Потом притормаживают около забитых водорослями аквариумов на краю детской зоны. Линкольн, не в силах удержаться, высматривает гигантскую черепаху. В нескольких метрах впереди вдоль изогнутой стены аквариума, чуть пошатываясь, идет пожилая женщина. В руке она держит детскую сандалию.
– Скалы закончились, Тара, – произносит она с характерным бодрым отчаянием в голосе, выдающим в ней бабушку. – Пойдемте.
Показываются две светловолосые девочки, явно сестры, и бабушка наклоняется, протягивая сандалию младшей девочке. У нее косички, и на вид она немного моложе Линкольна.
– Нам пора идти. – Бабушка надевает резиновую сандалию на маленькую ногу и выпрямляется.
Малышка что-то тихонечко говорит бабушке, но Джоан, хотя они совсем рядом, слов разобрать не может. В стекло аквариума бьются мухи.
– Я сниму их, когда мы сядем в машину, – запыхавшись, говорит бабушка.
Взяв девочек за руки, она делает нетвердый шаг. Девочки глазеют на Линкольна, но женщина подталкивает их вперед.
– Это бабушка, – чересчур громко произносит Линкольн, резко остановившись и дергая Джоан за руку.
– Да, пожалуй, – шепчет она.
Джоан смотрит вслед пожилой женщине, ощущая в воздухе цветочный химический запах. Этот запах напоминает ей о миссис Мэннинг, которая в последний день занятий в шестом классе подарила ей, и никому больше, «Остров голубых дельфинов». Но женщина и ее внучки уже уходят, огибая стену последнего аквариума.
– Если бы у меня была бабушка, она бы вот так выглядела? – спрашивает Линкольн.
В последнее время он зациклился на теме бабушек и дедушек. Джоан надеется, это пройдет так же быстро, как и его другие периоды.
– У тебя же есть бабушка. – Джоан подталкивает сына вперед. – Бабуля. Папина мама. Она приезжала к нам на Рождество, помнишь? Просто она далеко живет. Нам пора идти, милый.
– У некоторых людей полно бабушек и дедушек. А у меня только одна.
– Нет, у тебя их трое. Помнишь? А теперь нам надо идти, иначе у нас будут неприятности.
Волшебные слова. С серьезным и решительным выражением лица Линкольн кивает и прибавляет шаг.
Опять хлопки, громче и ближе прежнего, может быть, с десяток резких хлопков в воздухе. Джоан думает: возможно, это какая-то гидравлика.
Они подходят к берегу пруда – самого большого в зоопарке, почти озера, – и она краем глаза видит лебедей, рассекающих водную гладь. Здесь тропа разветвляется. Правая тропинка идет вдоль дальнего берега пруда, мимо вольеров с африканскими животными, а по левой за несколько секунд можно дойти до выхода. Она видит в отдалении красно-зеленые пятна попугаев, на удивление тихих. Ей нравится этот маленький островок посреди бетона – выложенный кирпичом пруд с насыпным холмом, на котором высажены деревья. Это всегда их первая и последняя остановка, завершающий ритуал каждого посещения.
– Давай попробуй поговорить как попугай, – предлагает она.
– Не хочу. Я просто хочу увидеть пугал.
– Мы увидим их по пути.
Вдоль забора, окаймляющего пруд, выставлен длинный ряд пугал. У многих вместо голов – тыквы, и Линкольн в восторге от этого. Ему нравится Супермен и астронавт с тыквами, разрисованными как белые космические шлемы, и особенно Кот в шляпе.
– Хорошо, милый, – говорит она.
Он протягивает к ней руки.
Джоан бросает взгляд на забор, на ярко-голубую голову-тыкву Кота Пита и замечает, что некоторые пугала упали. Свалило ветром, думает она, но нет, сильного ветра не было. И все же примерно с полдюжины пугал валяются вдоль тропинки, идущей в сторону вольера с попугаями.
Нет, не пугала. Не пугала.
Джоан видит движение чьей-то руки. Видит тело, чересчур маленькое для пугала. Юбка неприлично задрана над бледным бедром, ноги согнуты.
Она медленно поднимает взгляд и смотрит вдаль, мимо фигур на земле, мимо попугаев, в сторону длинного невысокого здания с общими душевыми, на дверях которых написано: «Только для служебного пользования». Около здания рядом с фонтаном неподвижно стоит мужчина. Одет в джинсы и темную рубашку. У него каштановые или черные волосы, черты лица неразличимы, но она четко видит, как в следующий момент он толкает ногой дверь душевой, держа на изготовку длинную черную винтовку, дуло которой выглядывает из-за его головы наподобие антенны. И он исчезает в женской душевой с бледно-зелеными стенами.
Ей кажется, у клетки с попугаями происходит какое-то движение, кто-то еще на ногах, но она отворачивается и больше ничего не видит.
Схватив Линкольна, она поднимает его и сажает себе на бедро, сцепив под его попкой свои руки. Его ноги тяжело повисают.
Она пускается бегом.
17:32
Она устремляется вперед, не к телам, разумеется, а вокруг пруда, в сторону африканских животных. Пока она бежит, ей приходит в голову, что можно было бы вернуться в лес и спрятаться в тени песчаной ямы или под высокими деревьями, но ей не хочется поворачивать назад, поскольку она не знает, видел ли их тот мужчина – мужчины? И если он последует за ними, то не станет торопиться, потому что у него есть оружие. К тому же какая-то часть ее противится тому, чтобы идти назад, вперед все-таки лучше. Безопасней.
Скорей! Скорей! Скорей! В голове у нее звучит это слово. Подошвы в такт ему стучат по бетону.
Она представляет себе, что стрелок наблюдает за ними, потом огибает озеро и направляется к ним, расплываясь в улыбке. Она представляет, что он прибавляет шаг.
Это невыносимо. Она бросает взгляд через плечо – никого, однако и рассмотреть толком не может, потому что не хочет сбавлять темп.
