Я уставилась на протянутую руку. Эх, был бы со мной хоть один союзник — спину прикрыть. А потом до меня дошло, что есть у меня союзник — целый храм.
Я шагнула вперед, сунула руку в ладонь Старпера, другой рукой тоже в нее вцепилась. И всей своей тяжестью дернув назад, развернулась, швырнув его в дверь. Он заорал и вспыхнул — в-в-у-ух! — будто его облили бензином и бросили в костер.
— Зариф! — крикнул тощий, на миг впавши в ступор, а его товарищи бросились на меня.
Не имея времени вытаскивать пистолет и возиться с предохранителем, я выхватила нож. Он показался тяжелее обычного, и только потому я заметила магула, обернувшегося вокруг предплечья гигантским ленивцем. Кожа горела там, где он ее прокусил. Когда я попыталась его стряхнуть, он только крепче вцепился.
Ладно, сказала я про себя, чувствуя, как поднимается злость. С тобой, сучонок, я разберусь потом. И если сперва помучаю, но ты сам напросился.
Та часть моего мозга, которая от Чувствительности получила дополнительную защиту, первой сообразила, что мои мысли уже не совсем мои. Магулы накручивали во мне инстинкт убийства, пожирая мою ярость. Но у меня сейчас не было времени на эти мелкие подробности — на меня нападали Прентисс и жирный сборщик. Облепившие спины магулы слегка их тормозили, но все равно сборщики быстрее людей, и только тренировка позволила мне сунуть нож в третий глаз Жирного перед тем, как увернуться от П.К.
И провести удар ногой в голову Тощему до того, как он пришел в себя. Щит его прикрыл, и он всего лишь покачнулся, но это дало мне время выхватить «Скорбь» и два раза пальнуть в Прентисса — оба раза мимо сладкой точечки.
— Блин!
Магулы повисли на обеих ногах. И в пояснице я тоже ощутила зубы. Хотелось их застрелить, но не время зря тратить патроны.
Сборщики, двигающиеся на меня, походили на мутантов — так обсидели их убийственные чудовища. При виде их я даже подумала, не поехала ли у меня крыша: ощущение было, будто магулы крадут у меня что-то очень важное, осушая моих жертв. Радость убивать? Удовольствие видеть настоящий страх в глазах сборщиков? Вдруг мне показалось, что застрелить их — это как-то уж слишком быстро. Захотелось, чтобы они умирали медленнее, чтобы я получила удовольствие.
И я дала себе пощечину.
— Возьми себя в руки, псих ненормальный!
Я навела «Скорбь» на Тощего. Застрелила его почти в упор. Он тяжело рухнул, исчез под извивающимися телами магулов — как добыча стаи пираний в темной воде.
Прентисс провел прямой в грудь с такой силой, что мне показалось, будто у меня сердце остановилось. Меня отбросило назад, на косяк храмовой двери, и внесло в здание. Взметнулись вопли магулов, едва не оглушив меня. Они отпрянули, бросились прочь из храма, а шкуры их дымились. Последний не успел выскочить, но не сгорел, как тот сборщик, а взорвался.
Я прикрыла лицо руками, а когда убрала их, поняла, что лишь местами не покрыта запекшейся кровью. Будь я сейчас в здравом уме, могла бы потерять его совсем, но магулы так высосали из меня жизненную энергию, что у меня не осталось сил пугаться. Я кое-как поднялась на ноги, стряхнула со ствола какую-то дрянь и шагнула наружу.
Прентисс, облепленный магулами, напоминал гориллу. Что-то — может быть, зрелище взрыва — довело до его сознания, что на него нападают. Он пытался стряхнуть с себя магулов, но они держались крепко, как стая огромных и жадных клещей.
— На помощь! — вскрикнул он, но тут узкая лапа заткнула ему рот, пролезла в горло, и следующий призыв превратился в беспомощное бульканье.
Первым инстинктивным побуждением было броситься в храм, схватить факел со стены — наверняка огонь был священным. У меня было чувство, что эти паразиты отцепятся.
Но сразу после этого П.К. снова попытается меня убить.
Поэтому я спокойно прицелилась в дополнительный глаз — тот, которого магулы старались избегать. Он расширился, быстро заморгал, сборщик пытался заговорить, но получался визг, заглушённый бульканьем.
Я плавно нажала на спуск. Какая-то часть сознания радостно отметила, что магулы держались от меня подальше, когда я уничтожила сборщика. Может быть, запах их собраратьев заставлял их не подлетать ко мне ближе вытянутой руки. Я случайно нашла новый пестицид? Не стоит ли стукнуть про него Аше?
«Слышь, друг! Отличная новость! Надо только намазаться внутренностями магулов — и можешь выходить на охоту, как в старые добрые времена!»
Оставшиеся твари брызнули врассыпную, а я попыталась обдумать следующий ход. Но трудно думать, когда мозг заволакивает настроением «а ну его все на фиг». Я знала, что от укусов остались следы поглубже, чем кровавые отпечатки клыков. Их трудно было заметить среди эмоциональных шрамов, испещривших мне всю душу, въевшихся так же глубоко, как рубцы на спине у Вайля, но эти раны уже гноились. Вскоре даже ядро моей личности, еще пока реагирующее так бурно, что способно обгрызать ногти до мяса, не сможет больше отбиваться от этого всепроникающего чувства безнадежности.
— Нужно лекарство, — прошептала я и оглядела себя. Покрытая засыхающей кровью и внутренностями, я бы должна была давиться, блевать, ругаться. Да хотя бы попытаться ее с себя счистить! А я просто стояла и глазела. Мне конец.
Из уголка глаза выкатилась одинокая слеза, прожгла себе путь вниз по лицу, капнула на руку, все еще держащую боло. Я увидела, как она вскипела на коже каплей масла на сковороде.
— Ой! — Я потерла руку, подивившись боли, которую смогла вызывать эта бисеринка влаги. Понимая, что аманха зейя подействовал не только на мои слезные каналы, когда взял меня за щеки. Радуясь белому пятнышку, очищенному таким малым усилием.
Я стала тереть лицо, пока не почувствовала жара. Посмотрела на дрянь, которую сняла моя рука.
— Душ. От него мне станет лучше.
Простое осознание, что я высказала позитивную мысль, дало мне силы дойти до машин. Ну уж нет, эту мерзкую задницу, вымазанную чужой кровью и грязью, я не стану засовывать в красивый черный «БМВ» Аши.
Я села в телевизионный фургон, запустила мотор и поехала к дому.
Глава двадцать первая
Я — девушка. И потому люблю театральные выходы. Когда все взгляды — желательно мужские и восхищенные — устремлены на меня, а я плыву к своему столу. Или еще лучше-к подиуму за первой премией. Волосы, макияж, платье — все у меня так подобрано, как ни одной женщине от сотворения мира еще не удавалось.
Но в моей профессии, если уж такое случится, получается как в лужу дунуть. Вот я и открыла дверь в кухню, поставив фургон в гараж и возблагодарив звезды, что спутниковая тарелка все-таки влезла под потолок. И тут же ощутила некое чувство вины, когда все глаза повернулись ко мне, вылезая из орбит от удивления. Но долго задерживаться на этом чувстве я не могла, потому что оно зашипело и испарилось от магульской опухоли, что росла во мне, распуская щупальца во все углы моей личности.
