Более решительные действия предпринимали многочисленные белогвардейские группы, в основном состоявшие из офицеров, перешедших к прямым террористическим актам. 1 января 1918 г. ими организуется первое покушение на председателя Совнаркома В.И. Ленина. Машина Ленина была обстреляна неизвестными на пути следования автомобиля с митинга в Михайловском манеже обратно в Смольный. Обстрел был произведен во время переезда по мосту через Фонтанку, когда машина притормозила. Кузов машины был продырявлен в нескольких местах пулями, некоторые из них пролетели навылет, пробив переднее стекло автомобиля. Легкое ранение в руку получил швейцарский социалист Платтен, пригнувший рукой голову Ленина вниз.
Обстоятельства этого теракта до сих пор противоречивы, в частности, нельзя назвать с абсолютной точностью его непосредственных организаторов. Возможна причастность группы Орла-Ланского, в меньшей степени правоэсеровской террористической организации или иных групп
[129]. Ряд обстоятельств склоняют принять с большим обоснованием первую версию, так как она получила косвенное подтверждение новой попыткой захвата (убийства) В.И. Ленина в середине января 1918 г. руководством «Петроградского Союза георгиевских кавалеров»: А.Ф. Осьминым, Г.Г. Ушаковым, А.М. Зинкевичем, М.В. Некрасовым и др
[130]. В начале 1918 г. план пленения или убийства В.И. Ленина разработал Ф.М. Онипко (эсер, депутат от Ставрополя, член Военной комиссии «Союза защиты Учредительного собрания» и руководитель Подпольного военного штаба союза), но ЦК ПСР резко отрицательно отнесся к этой идее, опасаясь «ярости рабочих», террористическая группа Онипко была распущена
[131].
Покушение 1 января 1918 г. на В.И. Ленина, накануне открытия Учредительного собрания, вызвало немедленную ответную реакцию советской власти, ее органов печати и чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией. Впервые в официальном органе РСДРП(б) газете «Правда» в передовой статье говорилось о возможности введения красного террора, стократно карающего буржуазию в случае повторения террористических актов. «Пролетариат не любит подставлять другой щеки и «прощать врагам». Он борется за освобождение всего человечества. И когда в этой отчаянной борьбе (ибо для него тоже сейчас стоит вопрос о жизни и смерти) негодяи буржуазии пытаются казнить вождей пролетариата, пусть не пеняют, что пролетариат расправится с ними так, как они этого заслужили. Если они будут пытаться истребить рабочих вождей, они будут беспощадно истреблены сами», — говорилось, в частности, в сообщении газеты
[132]. Днем позднее, в той же «Правде», было помещено Обращение Чрезвычайной комиссии по охране Петрограда к населению столицы, в котором говорилось об активизации контрреволюционеров всех направлений в преддверии дня открытия Учредительного собрания. Население призывалось «к полному спокойствию, к поддержке везде и всюду самого строгого порядка, к неучастию в демонстрациях, митингах и уличных собраниях, чтобы случайно не пострадать, если будет необходимо применить вооруженную силу»
[133].
Дело не ограничивалось одними только заявлениями и предупреждениями. Одновременно Чрезвычайными комиссиями были проведены аресты лиц, причастных к деятельности «Союза защиты Учредительного собрания», закрытие различного рода оппозиционных организаций.
Также были закрыты редакции газет, выступавших в поддержку Учредительного собрания и готовивших соответствующую демонстрацию. Так, 2 января 1918 г. в Петрограде ВЧК был арестован весь состав редакции правоэсеровской газеты «Воля народа». Среди арестованных были ее редактор А.А. Аргунов, а также сотрудники газеты П.А. Сорокин, А.И. Гуковский и другие члены редколлегии. Для Аргунова это был уже не первый арест при советской власти. Еще во второй половине ноября он был арестован ПВРК, и находился под арестом сначала в Смольном, а затем был переведен в Кресты
[134]. Причиной ареста была его публицистическая деятельность. В январе последовал второй арест…
Попытка арестованных членов редколлегии указать на свою личную неприкосновенность, как членов Учредительного собрания, была проигнорирована чекистами и их доставили на автомобиле к месту заключения — в Трубецкой бастион Петропавловской крепости. Арест был произведен, как писали в советской периодической печати, на основе полученных сведений об организации «боевых дружин», запасов огнестрельного орудия и пироксилина лицами, близкими к редакции
[135]. Г.Е. Зиновьев в своем выступлении в Петроградском Совете обосновал арест этих и других членов редакции тем, что покушение на Ленина было «морально подготовлено» закрытыми ныне газетами
[136]. Очевидно, что покушение на Ленина было лишь поводом для ареста, а главным была активная деятельность указанных лиц накануне открытия Учредительного собрания.
Сами же арестованные, в частности Питирим Сорокин, впоследствии крайне скептически относились к истории покушения на Ленина, считая, что все покушение состояло в «лопнувшей шине» и испуге Ленина, принявшего хлопок камеры за пистолетный выстрел
[137]. Свой арест они обоснованно объясняли приближающимся открытием Учредительного собрания.
Спустя непродолжительное время члены редколлегии были отпущены за исключением Питирима Сорокина, освобожденного только после почти двухмесячного заключения в Петропавловской крепости. Предъявленные обвинения не подтвердились, но атмосфера подозрительности оставалась, и «превентивные» аресты потенциальных террористов продолжались.
Различные слухи о приезде в город многочисленных террористов еще не раз будут основанием для проведения арестов в Петрограде. Так, число предполагаемых приехавших террористов накануне созыва Учредительного собрания достигало, по мнению ЧК, мифической, но всерьез воспринимаемой чекистами цифры в 5000 человек
[138]. Для того чтобы предотвратить возможные акции террора в Петрограде, одновременно с предотвращением возможных иных акций протеста, в эти дни в городе была усилена охрана ключевых учреждений, в том числе здания Таврического дворца (матросы с «Авроры» и «Республики» во главе с А.Г. Железняковым)
[139]. Усилена была охрана и Смольного института — штаба большевиков.
