За август в среднем доля расстрелянных уголовников по вынесенным смертным приговорам ЧК составила более 30 %, а в Центральной России от 50 до 80 %. В отдельных городах расстрелы производились в этот период исключительно за уголовные преступления, все зависело от конкретной ситуации в самом городе или губернии, а не от положения в стране в целом, даже в Поволжье, где летом 1918 г. происходит зарождение террора, среди расстрелянных большой процент преступников.
Наиболее часто к высшей мере наказания прибегали в Н. Новгороде, где находилась Чрезвычайная комиссия Восточного фронта во главе с М.Я. Лацисом. За август 1918 г. по опубликованным данным советской печати в этом городе было расстреляно 101 человек, из них 76 по политическим мотивам и 25 за различные уголовные преступления
[454]. Данные расчеты применения смертной казни Нижегородской губчека подтверждает сообщение «Красной газеты» о 66 расстрелах ЧК в Н. Новгороде за два месяца ее деятельности к середине августа 1918 г.
[455] Если из итогового количества (101 смертный приговор за август) вычесть 41 расстрел, приходящийся на конец месяца, то получится цифра в 60 человек. Еще шесть человек Нижегородской губернского чека было расстреляно в июле 1918 г. Таким образом, данные газет в настоящем случае взаимопроверяемы. Получают подтверждение и приведенные данные о соотношении уголовных и политических расстрелов в Н. Новгороде. По данным М.Я. Лациса, до 30 августа 1918 г. в течение месяца «было расстреляно 25 человек по белогвардейским делам»
[456]. Еще 10 человек было расстреляно ЧК Чехословацкого фронта и 41 человек после 30 августа 1918 г. Итоговые цифры — те же 76 политических расстрелов за месяц в Нижегородской губернии. В большинстве остальных городов Поволжья, за исключением Царицына, число расстрелянных менее 10–15 человек, и суммарно они не превышают 60–80 человек, хотя доля уголовников здесь ниже, чем в целом по России.
Таким образом, к расстрелам летом 1918 г., как одной из важнейших мер наказания в своей деятельности, в основном прибегали центральные ЧК: ВЧК и ЧК Восточного фронта. Значение этих органов в развертывании системы красного террора подчеркивается тем фактом, что значительная часть смертных приговоров выполнялась ими в выездном порядке в различных городах России. Летом 1918 г. ВЧК к высшей мере наказания приговорила в 6 крупных губернских городах 44 контрреволюционера (Рязань, Тула, Курск и т. д.) и еще 4 в уездных городах
[457]. Тем самым практика смертных приговоров распространялась уже на многие губернии России.
В июле 1918 г. чрезвычайными комиссиями было расстреляно более 160, а в августе 400 человек
[458]. Таким образом, за июль ЧК расстреляно примерно столько же, сколько за первое полугодие 1918 г., а в августе в 2,5–3 раза больше, чем в июле. Налицо определенная динамика.
Эти данные необходимо, безусловно, пополнять случаями расстрелов, не ставших объектом публикаций советской периодики. Так в Царицыне практика массовых расстрелов в августе 1918 г. практически не фиксируется большевистской периодикой, между тем они имели место. По свидетельству командированного в Поволжье члена коллегии Нефтяного комитета К.А. Махровского в Царицыне 19 августа были расстреляны 5 человек, 20-го — четыре, 21 августа — один, и т. д. с продолжением расстрелов в последующие дни. Здесь уже применялись баржи-тюрьмы и еще более массовые, чем расстрелы, аресты. 22 августа 1918 г. местный исполком Совета депутатов обсудил незаконные действия ЧК. На избранной исполкомом комиссии по проверке Царицынской ЧК, члены последней заявили, что: «ЧК имеют неограниченные полномочия от центра и никому на месте в своих действиях отчета давать не будут
[459]. Данные об августовских расстрелах в Царицыне были впоследствии подтверждены материалами Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков при командующем Вооруженными силами Юга России (ВСЮР).
Вместе с тем общее количество расстрелянных органами ЧК летом 1918 г. не позволяет еще сделать вывод о введении красного террора летом 1918 г. Происходит значительный рост случаев приговора органами ЧК к смертной казни в своей деятельности, но основное количество расстрелов приходится на различные иные военные или следственные органы советской власти (подавление ярославского и ливенского восстаний). Хотя смертная казнь применялась ЧК более чем в 25 губерниях России, в большинстве уездов это революционное право не было использовано ни против контрреволюции, ни против уголовников и спекулянтов. Из 25 губерний, где органами ЧК использовалась высшая мера наказания, лишь в двух количество расстрелов за июль и август превышало 100 случаев. В 11 губерниях России ЧК было расстреляно менее 10 человек, в шести — менее 20 и в трех — 30 человек. Таким образом, органами ЧК летом 1918 г. террор не применялся, что особенно четко выявляется при анализе деятельности местных ЧК.
Несколько иной подход возможен при оценке деятельности центральной ЧК (ВЧК) и ЧК на Восточном фронте, прибегавших порой к мерам, схожим с террором. Однако и их деятельность не позволяет сделать вывод о введении террора органами ВЧК в августе 1918 г. В частности, 41 смертный приговор ЧК Восточного фронта (Н. Новгород) приходится на последний день августа, по извещении о покушении на В.И. Ленина и о смерти М.С. Урицкого, т. е. на период уже красного террора. Следует также отметить, что применение как меры наказания концлагерей и заложников носило единичный характер и для большинства регионов Центральной России не было характерным явлением.
Отдельно следует выделить применение чрезвычайными комиссиями высшей меры к членам ЧК, преступившим закон. Летом 1918 г. подобная мера была применена ВЧК, а также Петроградской, Тульской, Костромской, Царицынской ГЧК к 10 чекистам, извращенно понимавшим свои права
[460]. Эти расстрелы вместе с расстрелами чекистов из отряда Попова, принимавших участие в июльском восстании левых эсеров, обозначили особый подход советской власти к чекистским органам. Чрезвычайные комиссии строились как органы, безусловно, лояльные советской власти с почти не ограниченными правами, подконтрольные партии
[461]. Реализация этих принципов привела к значительному увеличению роли ЧК в сентябрьские дни красного террора в карательной политике Советского государства.
