Анна Мирошниченко
Боровск
До 90-х — школьница, в 90-е — студентка, после 90-х — журналист, редактор в печатных СМИ.
Балабол-затейник на зарплате
Именно так можно назвать мою первую хорошую работу, найденную в 90-х. Ой-ой, как давно это было! Я тогда в институте училась, на писателя. Стипендии хватало на льготный проездной и буханку хлеба. Родители — безработные инженеры в независимом государстве бывшего СССР. Доводилось работать продавцом, уборщицей, помощником бармена… При том, что трудовая деятельность на последних двух позициях противопоказана по состоянию здоровья. Но кто ж тогда об этом спрашивал? А я и не говорила. И тут… В стенах мультстудии, где я тогда подвизалась заливщицей картинок (да! была у меня и такая работа! точного названия должности и не припомню уже), — объявление: «Приглашаем женщин с приятным голосом, грамотной речью, хорошей дикцией и знанием базового английского. Работа ночная, оплата хорошая».
Решив, что для секса по телефону с интуристами базового английского маловато будет, отправилась на собеседование. Так в моей трудовой появилась запись «Оператор разговорных линий». Это был прототип нынешних чатов (по-буржуйски услуга так и называлась — Chat Line), только с использованием телефона. Что такое Интернет, знали тогда единицы, потому англичане, решившие завезти новое развлечение в Россию, надеялись получить спрос. От оператора требовалось вежливо здороваться с каждым желающим, потрепаться со случайными людьми (одновременно «на линии», как сейчас бы сказали — модерируемой одним оператором, могли находиться до семи абонентов), спрашивать о его или ее совершеннолетии (легко догадаться, услуга была платной; минута стоила недорого, примерно как позвонить из Москвы в область, но все же), предупреждать о правилах пользования услугой (запрещались оскорбления и ненормативная лексика, разговоры о сексе и насилии, разжигание национальной и религиозной розни). После чего подключать к общему трепу, и далее — следить за развитием беседы, поддерживать интерес к ней и собеседников друг к другу, не допускать нарушения правил. На рабочем месте разрешалось курить (!!!). Смена длилась с девяти вечера до шести утра и включала часовой перерыв, используемый частями: один раз — не менее получаса, дважды — по 15 минут. Если кто-то из операторов забывал о перерыве, супервайзеры — сперва англичанка, позднее — одна из «выросших» коллег — вежливо напоминали (позднее, кстати, я такого ни в одном офисе не встречала). Количество смен и график определялись по желанию и взаимной договоренности, платили за смену 15 зеленых рублей, что в 1994-м было вполне неплохо, а позднее стало, конечно, маловато.
Кто звонил? Поначалу все, кто рекламу видел и кому не лень. Интересовались просто. Жаждущие познакомиться — само собой. Но везло им с этим, надо сказать, нечасто: на одну особу женского пола приходилось то девять, то десять, а то и больше мужчин. Причем дамы, как правило, — не слишком юных лет, чаще звонили просто потрындеть ни о чем, вроде как развеяться после работы и домашних дел, и никаких новых знакомств не хотели. Надо ли говорить, сколько комплиментов-дифирамбов, объяснений в любви и предложений встретиться обрушивалось на операторов!
О последних стоит сказать особо. Коллектив подобрался интересный: тут тебе и умудренная жизненным опытом домохозяйка, и актриса не у дел, и гражданка США — дочь русских эмигрантов, приехавшая на историческую родину к бабушке… Примерно половина — бедные студентки вроде меня. Условия контракта гласили: встречаться с абонентами категорически запрещается. Мы даже вместо настоящих имен использовали (уже тогда!) «онлайновые». Надо сказать, нарушить условия контракта никто из нас и не стремился: если честно, нам было интереснее общаться друг с другом (что удавалось в свободное время ближе к утру), чем, как сейчас бы сказали, — с виртуальными собеседниками. Нет, какие-то уроды-маньяки среди них попадались нечасто. Люди с психологическими проблемами, в состоянии стресса или депрессии — да, бывало, хотя каких-то уж совсем радикальных заявлений вроде «Вот если ты сейчас повесишь трубку — удавлюсь» не припомню. Мы честно предупреждали, что психологами не являемся, рекомендовали позвонить по телефону доверия… «У вас голоса добрее», — слышали в ответ. Обычно душеспасительные беседы брала на себя самая старшая из нас, Марина (операторы сидели за одним столом, без перегородок, и могли обмениваться информацией). Как правило, она давала простые житейские советы вроде подумать об этом завтра, купить обидевшейся жене букет цветов, честно рассказать близким о проблеме или, наоборот, никому ничего не рассказывать… Количество ее телефонных поклонников зашкаливало. «В реале» же она недавно развелась, воспитывала одна дочь-старшеклассницу и ни к каким новым отношениям в то время не стремилась.
Молоденьким девчонкам вроде меня чаще всего доводилось просто часами трещать ни о чем — о погоде, музыке, кино, последних новостях, нюансах отношений с родителями и людьми противоположного пола без уклона в тематику «ниже пояса» — за этим тщательно следили — и излучать позитив. Последнее, как ни странно, удавалось, несмотря на трудности совмещения ночных смен и учебы на дневном. Может, возможность на зарплату не только поесть, но иногда и кофточку себе красивую прикупить или пару обуви взамен развалившейся, может, поддержка коллектива (праздники и дни рождения отмечались вместе — и это были не просто нудные корпоративы, обязаловка, а действительно забавные и душевные посиделки, отнюдь не девичники: не забудьте о службе техподдержки, невиданного ранее в России чуда техники), а в немалой степени и дифирамбы-комплименты тому причиной. Думаете, нестрашной собою девушке возраста чуть за двадцать их и «в реале» достается выше крышы? Это так, да не всегда. Когда ты только-только «выскочила» из-под родительских «надо», «должна», «а вот соседская Вика — круглая отличница, спортсменка-красавица и каждый день дома уборку делает» — и тут же умудрилась встретить любимого, обожающего те же самые слова, когда с «круглых пятерок» приходится съезжать на «твердые трояки» не потому, что скучно или способностей нет, а оттого, что иногда перед экзаменом лучше выспаться, чем открыть учебник, иначе просто до аудитории не дойдешь, — слышать о том, какая ты замечательная-удивительная, обаятельная-привлекательная, умница-красавица и, вообще, мечта и идеал, иногда помогает. Даже если первые морозы — раньше очередной зарплаты и по снежку в открытых туфлях топать приходится — не так холодно кажется. А еще иногда может получиться ответить невыученный урок на зависть отличникам — на лихорадочном от многодневного недосыпа кураже, воспользовавшись внезапно всплывшими в памяти сведениями то ли из смежных областей, то ли из чьих-то мыслей, витающих в воздухе. И однажды — найти в себе силы сказать «нет» настойчивым пожеланиям вылезти из-под одеяла, пожарить картошки, снять пижаму, заняться любовью на подоконнике, надеть платье и отправиться отмечать очередной «день граненого стакана» — все это после ночной смены, трех зачетов и двух часов сна. Искать и вновь терять эти силы еще не раз придется — но это уже другая история, не о работе.
А сама работа закончилась через полтора года — не оттого, что клиентов не было, а потому, что изобретательные российские граждане быстро нашли тысячу и один способ избежать оплаты приходивших счетов, чего законопослушные создатели конторы предусмотреть не могли. Особо отличился некий юный (лет 13–14 — кто ж вам, виртуалы, правду о возрасте скажет!) программист, нашедший способ подключения к линии с собственного компьютера. Жаль, не удалось таланту свое изобретение запатентовать (возможно, был бы у нас свой создатель дайл-ап!), но, думаю, мальчик и без того далеко пошел. Тем паче остановить его, то бишь привлечь к ответственности, конторским юристам так и не удалось.
