Дзынь!
Первая волна звонков прокатилась с шести до семи вечера. Дежурные сообщения. «Грею борщ». «Выехал с работы». «Купи молока». «Не забудь забрать дочь из продленки!» Осколки цветных стекол. Чужие жизни мелькают, как в калейдоскопе, — такие простые и размеренные, что даже скучно.
Все. Выдохлись. Замолчал телефон. Самое время заварить чай и доесть оставшиеся бутерброды. Понятно, что хлеб с маргарином не заменит полноценный ужин, но… Если разобраться, сейчас все какое-то неполноценное. В прежние времена ведь как разговаривали? Приходили друг к другу в гости. Усаживались в мягкие кресла. Улыбались, шутили, целовали в щечку на прощание, детей гладили по вечно взъерошенным вихрам. Потом появились телефоны. Суррогатное общение. Трубка прижата к уху плечом, руки в муке — пельмени лепят, глаза следят за вращением барабана в «Поле чудес». «Да-да, конечно, я тебя слушаю…» А теперь и вовсе непонятные коробочки с зеленым экраном. Малюсенькие, не разгонишь мысль. Хотя и мыслей-то особых нет. «Перезвони срочно! Дела порешаем!» Шаблонные фразы. Еще и на вежливости экономят, как будто за каждое лишнее слово приходится платить отдельно. Дарью это больше всего раздражало, поэтому она неизменно добавляла к каждому сообщению «пожалуйста» и «спасибо», чтобы хоть как-то…
Дзынь!
Вторая волна. Можно спорить хоть на те самые сто марок, что самым популярным сообщением с девяти вечера и до полуночи будет «Ты где?» с незначительными вариациями и дополнениями. В эту пору звонят беспокойные люди, те, кто ищет в потемках кого-то.
— Оператор 13, добрый вечер!
Подергала мышку, выводя компьютер из летаргического сна.
— Здравствуйте! Для абонента 1234. «Ты где?»
— Это все сообщение?
— Да.
— Подпись будет?
— Он и так поймет, от кого.
— Принято!
Снова осколки. Только уже от битой посуды и треснувших зеркал. С острыми краями, о которые так легко пораниться.
Дзынь!
— Алло, барышня… Я пьяный в зюзю. А ты можешь текст составить так, чтоб жена не догадалась, что я пьяный?
— Извините, не поняла. Про что текст?
— Ну, эта… Что я задержусь до десяти. — В трубке звякнуло, потом булькнуло. — Не, по ходу даже до одиннадцати.
— То есть вы хотите, чтобы я сочинила за вас сообщение?
— Ну да! Только с уважуть… уважитель… ной причиной. Какие отмазки обычно придумывают твои клиенты?
Дарья задумалась.
— Самое популярное оправдание: колесо спустило.
— Не, не вариант. У меня машины нет.
— Тогда день рождения шефа. Он накрыл на работе «поляну» с коньяком. Нельзя было отказаться.
— Точно! Такое прокатит. Спасибо, тринадцатая. Ну, твое здоровье!
Она давно привыкла, что клиенты врут и не краснеют. А чего стыдиться? Пейджер — бездушная штамповка из пластмассы, он любую брехню стерпит. Оператора многие воспринимают примерно так же: незнакомый голос, ноль эмоций…
Дзынь!
— Передаю сообщение для номера 7777. Зая, квартира свободна на все выходные. Жду с нетерпением! И подпись…
— Самоубийца.
— Э-э-э, в каком смысле?
— В прямом! Не ожидал меня услышать, Гена? Я твой баритон сразу узнала. Помнишь, на Новый год ты пел под гитару «и поезд мчит в сибирские морозы», а мы с твоей женой оливье строгали?
— Д-Даша… Д-Да как же т-так…
— А вот такой ты везучий, гад. Получается, Люсе ты на Восьмое марта букет зажмотил, а зае пейджер купил за тысячу рублей?
— Нет, у нее свой был. Я только абонентскую плату вношу…
— По сотне в месяц? Дурак ты, Гена. У тебя супруга такая чудесная, а ты все за юбками бегаешь. Кобелина!
— Чего ругаешься?! У меня кризис среднего возраста. Мне, может, не хватает острых ощущений…
— Совести тебе не хватает, — перебила Дарья. — Куда сплавил вторую половину?
— Сына к бабушке повезла. Только что проводил их на поезд.
— И сразу любовнице писать. Эх, ты! Давай так договоримся: Люсе я ничего не скажу. Но и сообщение этой твоей… отправлять не буду. Кончай выдумывать про средний возраст — нет у тебя никакого кризиса, как психолог говорю. А жену на вокзале встречай с цветами. Учти, я проверю!
— О’кей, — буркнул Гена и отключился.
Ближе к полуночи звонки становились редкими, но почти в каждом из них звучала если не трагедия, то уж точно мелодрама.
Дзынь!
— Оператор 13. Доброй ночи.
— Передайте моей девушке. — Вот, пожалуйста, прыщаво-юношеская истерика. — Напишите ей… «Я виноват!» и повторяйте через каждые пять минут. Нет, лучше «Прости меня!» Или нет… Все не то, не то!
— Господи, молодой человек, что же вы натворили?
— Ужасно, просто кошмарно поступил. Не дождался ее на свидании.
— А-а-а, значит, не прошли проверку?
— Что за проверку?
— Дамы проверяют кавалеров. Запомните это… Как вас зовут?
— Сережа, — всхлипнул он.
— Запомните это, дорогой Сергей, раз и навсегда. Каждый день — экзамены, тесты, провокации. Агентов ЦРУ или КГБ и тех не проверяют столь дотошно. Но чем серьезнее проверки, тем сильнее она потом будет вам доверять. А доверие — это и есть любовь.
— Но я же извинился уже сто раз. Отправляйте!
— Нет, мы не будем это посылать. Поверьте моему опыту и никогда не просите прощения. Женщины не любят нытиков и тех, кто скулит под дверью. Реагировать надо правильно.
— А… как?
— Нужно что-то прекрасное и лирическое. Стихи какие помните?
— Наизусть? Только про лукоморье и дуб…
— Учите стихи, юноша. Шекспира или Пушкина. На этот раз я вас выручу и что-нибудь подберу. А дальше сами… Какой у нее пейджер? Филлипс? На экране четыре строки по двадцать знаков… Тогда лучше из Эдуарда Асадова.
Она зацокала клавишами. Сообщения улетали одно за другим, словно лебединая стая.
—
Я могу тебя оч. ждать
Долго-долго и верно —
верно.
Дни&ночи могу не спа
—
ть,
Год+2 и всю жизнь на
верно!
Пусть листочки кален
—
даря
Облетят, как листва
у сада,
Только знать бы, что
—
все не зря,
Что тебе это ВПРАВДУ
НАДО!
Сережа
