— Значит, по твоей милости мы привезли не ту собаку? Нет, ты хоть понимаешь, что это полный крах? Пока мы здесь крутились, та собака уже давно… Да я прямо скажу: она избавилась от монеты естественным путем!
— И что нам теперь делать?
Леня задумался.
— Поехали обратно к музею. Если повезет, сумеем выманить вторую собаку, а нет, так хоть эту вернем. В конце концов, не можем же мы взять ее к себе.
— Действительно, Пу И будет очень недоволен.
Лора между тем вела себя странно: меланхолично вздыхала, закатывала глаза, виляла хвостом и то и дело бросала на Маркиза томные взгляды.
— Что с ней? — Леня повернулся к ветеринару.
— Не знаю, — пожал тот плечами. — Ей за сегодняшнюю ночь столько пришлось принять: и снотворное, и антидепрессант, и средство для снижения злобности! Кто знает, как это сочетание могло повлиять на психику?
Овчарка грустно вздохнула, прижалась к Лениной ноге и снова закатила глаза.
— Надо же, Ленечка, — вмешалась Лола, — твое мужское обаяние, оказывается, действует не только на секретарш, официанток и младший медицинский персонал, но и на кавказских овчарок. Придется занести тебя в Книгу рекордов Гиннесса.
— Хватит болтать ерунду, — оборвал ее Маркиз. — Поехали! Каждая секунда дорога. Может, мы еще успеем перехватить монету.
На этот раз овчарку посадили в салон, причем она мгновенно заняла пассажирское сиденье рядом с Леней. Лола попыталась было пересадить ее назад, но Лора в ответ зарычала и обнажила клыки.
— Леня, ты это видел? — возмутилась Лола. — Она мне угрожает! В конце концов, ты можешь поставить эту зубастую дрянь на место? Или теперь она будет твоей компаньоншей и соратницей, а мое место на коврике у дверей?
— Девочки, не ссорьтесь! — примирительно проговорил Леня. — Некогда выяснять отношения, нужно скорее возвращаться.
Лола надулась и за всю дорогу не проронила ни слова.
Увы, они опоздали. В ту самую минуту, когда компаньоны подъехали, красный от возмущения майор Ноздреватый как раз запустил вторую собаку в машину, закрыл за ней дверцу и погрозил кулаком столпившемуся на пороге персоналу музея:
— Вы мне еще ответите за Лорочку!
Минут за сорок до этого Дмитрий Осетровский, разбуженный звонком ночного дежурного, прибыл в музей. Сам дежурный встретил хозяина в чрезвычайном смятении.
— Здесь такое случилось, — начал он, пряча глаза. — Возле нас разбилась машина…
Дымящиеся обломки еще не были убраны с места аварии. Осетровский недовольно покосился на них и нервно дернул плечами.
— Какое отношение это имеет ко мне? Какого черта вы меня разбудили в такую рань?
— Но вы же велели звонить вам в случае ЧП, вот я и посчитал своим долгом…
— Да, но только в случае ЧП в музее, а не на всей прилегающей территории! В городе за ночь много чего происходит, но ко мне это не относится.
— Понимаете, какое дело, — мялся дежурный. — Мы, само собой, вызвали пожарных и «Скорую»…
— Правильно сделали, — буркнул Осетровский. — А я-то при чем? И что ты цедишь в час по чайной ложке? Охранник ты или психотерапевт? Говори уже прямо, что еще стряслось!
— Понимаете, пока мы с этой чертовой аварией разбирались, кто-то пробрался в музей…
— Что значит — пробрался? — Хозяин задвигал желваками. — Вы, хомяки беспородные, ушли с поста? Пропустили вора в музей? Да я вас в порошок сотру! Больше того, вы мне возместите все потери! До копейки все отработаете!
— Он мимо поста не проходил, — забормотал дежурный. — Христом богом клянусь, не проходил! Он каким-то другим образом в зал пробрался.
Клятва дежурного стоила немногого, поскольку он был уроженцем Дагестана и правоверным мусульманином, о чем Осетровскому было доподлинно известно. Коллекционер побагровел и затопал ногами. Дежурный пододвинул к нему монитор:
— Вот посмотрите, запись имеется. Он зашел не с улицы, а изнутри, из служебного коридора.
Осетровский уставился на экран и проследил за воровато согнувшейся фигурой в маске мультяшного кролика. Терпение коллекционера лопнуло.
— Что пропало?
— Вроде ничего.
— В жизни не поверю. Устроить такой фейерверк, проникнуть в музей и ничего не взять?
Осетровский влетел в музейный зал. На первый взгляд все экспонаты действительно были на месте.
Он обошел витрины с монетами и наметанным глазом разглядел, что одна выглядит не так.
Это была витрина с монетами недолго просуществовавшего государства Маньчжоу-Го.
Осетровский склонился над витриной и увидел на месте одной из монет значок «Победителю ежегодного смотра-конкурса художественной самодеятельности животноводческого колхоза «Красная свиноматка».
Пропавшая монета не представляла большой исторической или художественной ценности и в музее оказалась главным образом благодаря необычному дизайну. Однако вор отвлек охрану и каким-то образом перехитрил электронную систему безопасности только для того, чтобы украсть одну эту монету.
В этом же зале лежали ценные античные монеты, но он их не тронул. Это было непонятно, и собственное непонимание тревожило Осетровского больше, чем кража. Неужели он чего-то не знал об этой монете? Может, в ней есть какой-то дефект, который делает ее необычайно ценной?
Когда Осетровский чего-то не понимал, он начинал подозревать, что его облапошили. Когда он убеждался, что его облапошили, он приходил в неописуемую ярость. Эту ярость просто необходимо было сейчас на ком-нибудь сорвать.
В этот неподходящий момент в музее появился отставной майор Прохор Кузьмич Ноздреватый.
Прохор Кузьмич приехал забрать собак с дежурства, однако на боевом посту застал только Фору. Лоры не было. Зато был владелец музея Осетровский, и он рвал и метал.
— Где моя собака? — Отставной майор окинул присутствующих командирским взглядом.
— Твоя собака? — переспросил Осетровский подозрительно тихо. — Так это я должен сторожить твоих собак? А я-то, дурак доверчивый, думал, что плачу, и заметь, немало плачу, за то, чтобы твои собаки сторожили мой музей. Твои дурацкие собаки упустили вора, который украл самый ценный экспонат! Ты теперь со мной вовек не рассчитаешься! Еще он меня спрашивает о своей сучке! Небось сбежала с каким-нибудь кобелем.
Но Прохор Кузьмич тоже был не лыком шит. Во времена службы ему случалось перекрывать голосом мощную канонаду. Однажды он даже перекричал знаменитого на всю дивизию подполковника Поперечного. Теперь, вспомнив боевое прошлое, Ноздреватый рявкнул так, что под потолком зазвенела старинная люстра:
— Молчать! Смирно! Не сметь при мне раскрывать рот! Не сметь порочить доброе имя собаки!
Осетровский, не ожидавший такого отпора, растерялся и упустил инициативу, чем немедленно воспользовался отставной майор.
