И разумеется, ее боевой соратник не промолчал, не буркнул что-то нелюбезное и не скрылся в ванной, уходя от ответа. Нет, он, бросив нерасшнурованную кроссовку, поднял голову и посмотрел на Лолу очень нехорошо.
Кот Аскольд, заглянувший в прихожую, чтобы поприветствовать хозяина, тут же попятился обратно. Лола взглянула на кота и сразу поняла, что сейчас ей будет плохо.
Кот прекрасно разбирался не только в интонациях, но и во взглядах хозяев, да что там, он и мысли умел читать. Правда, в данном случае такого умения не требовалось — у Лени на лице было написано, что он жаждет сорвать на ком-нибудь злость. Аскольд не собирался становиться мальчиком для битья, он такого никому не позволил бы, поэтому быстро удалился от греха подальше.
— Вот, значит, как… — медленно проговорил Маркиз и распрямился, — вот как со мной обращаются в собственном доме…
Лола хотела удивиться и напомнить компаньону, что дом этот не только его, но и ее тоже и что вовсе незачем начинать скандал, нужно просто ответить, достал он эту чертову монету или нет. Но к этому времени она уже окончательно проснулась и здравый смысл взял верх.
— Ленечка, будешь есть? — залепетала Лола. — Яишенку могу пожарить или просто чайку согреть… А еще у меня сырники…
— Сырники, — горько повторил Маркиз, — у нее сырники!
— Слушай, может, хватит дурака валять? — миролюбиво предложила Лола. — Раздевайся уж да проходи на кухню. Только сначала помойся, а то, говорят, новое слово в психиатрии, представляешь, оказывается, шизофрению вызывает одна бактерия, забыла, как называется. Где угодно можно ту бактерию подцепить, а уж в психушке-то и подавно. Так что ты уж продезинфицируйся, будь любезен!
— Это что — я, по-твоему, псих? — тут же завелся Маркиз. — Аскольд, ты слышал, что говорит эта женщина? А я-то к ней со всей душой…
Он оглянулся в поисках кота, но Аскольд, как уже говорилось, отсутствовал, так что Леня совсем расстроился. Он дернул шнурок на кроссовке, узел вместо того, чтобы распуститься, завязался намертво. Леня попробовал снять кроссовку просто так, не расшнуровывая, но едва не свалился на пол.
Лола не удержалась и фыркнула. Маркиз поглядел злобно и пошел на кухню прямо так, в грязной кроссовке и в одном носке.
— Паразит! — ахнула Лола. — Только пол вымыла!
Она схватила швабру и огрела бы своего компаньона по затылку, но он уже плюхнулся на стул на кухне.
— Лолка, — Маркиз сменил тактику и теперь бил на жалость, — я устал… Там, в психушке этой, полный дурдом!
— Так там и есть дурдом, чему ты удивляешься?
Компаньоны поглядели друг на друга и расхохотались. Попугай проснулся в клетке и заорал спросонок «Др-рузья! Перри хор-роший!»
В дверной проем всунулись две морды — кота и Пу И. Аскольд явился, потому что понял, что скандал рассосался, а песик — из чистого любопытства.
Через полчаса в кухне царила полная ламбада. Чисто вымытый и причесанный Маркиз ел вторую порцию сырников и рассказывал Лоле про свои ночные приключения. У него на коленях сидел Пу И, а кот устроился рядом на стуле. Попугай хрустел орешками на буфете.
— Лолка, завтра ты мне понадобишься! — предупредил Леня. — Будешь корреспондентку изображать. Оденься поскромнее, они все вечно в джинсах, бегают много…
Засыпая, Лола вспомнила, что хотела сообщить Маркизу что-то очень важное, но соображать, что же это такое, было лень и вставать тоже.
В бывшем трамвайном парке на Среднем проспекте Васильевского острова несколько лет назад создан музей городского электротранспорта, в просторечии именуемый трамвайным музеем. В этом музее собраны трамваи, ходившие по улицам нашего города с тысяча девятисотого года и до наших дней, а также несколько отреставрированных ретротроллейбусов. Есть даже один вагон городской конной железной дороги, или попросту конки. По вторникам и четвергам экскурсии проводятся с десяти часов утра, по средам и пятницам — с трех.
На следующий день после событий в частной психиатрической клинике экскурсовод трамвайного музея Никифор Холодцов заканчивал экскурсию. В этот день директор музея Леонтий Петрович отсутствовал, он улетел в Амстердам на конференцию музейных работников, и Никифор временно замещал его.
Как обычно, под конец экскурсии он показывал немногочисленным посетителям музея свой любимый экспонат:
— Этот трамвай, модель МС-1, в народе называли «Американка». Он изготовлен на заводе «Красный путиловец» в 1929 году. Этот трамвай возил жителей нашего города в трудные предвоенные годы и даже в суровые дни блокады. Старожилы города хорошо помнят его силуэт с открытыми площадками в передней и задней части вагона, а также характерный штурвал, расположенный на месте кондуктора…
— А можно его покрутить? — подал голос мальчик десяти лет, которого привел в музей папа.
— Нельзя, вагон музейный, представляет историческую ценность… — машинально ответил Никифор. — На этом наша экскурсия заканчивается, мы всегда рады видеть вас в нашем музее…
Посетители потянулись к воротам, только симпатичная девушка с фотоаппаратом задержалась возле исторического вагона.
— Позвольте сфотографировать вас на фоне этого трамвая! — обратилась она к Никифору. — Я делаю репортаж о музеях города для ежедневной газеты «Утреннее какао», и ваш музей, несомненно, займет в моей статье достойное место.
Девушка была очень мила — темные яркие глаза, приятная улыбка.
Никифор приосанился, поправил свои редеющие волосы и придал своему лицу значительное и одухотворенное выражение. Он представил, как хорошо будет смотреться на страницах газеты.
— Встаньте сюда, — попросила его корреспондентка. — Нет, вот сюда, на ступеньку… ах, нет, здесь плохое освещение! Повернитесь к свету… нет, лучше вот так…
Фотосессия неожиданно затянулась.
Никифора прежде не баловали средства массовой информации, и он был так увлечен процессом, что не заметил событий, разворачивающихся в дальнем конце музея. Тем более что бойкая «корреспондентка» старательно загораживала ему обзор.
К задним воротам бывшего трамвайного парка подъехал огромный четырехосный автофургон. Водитель автофургона выбрался из кабины и окликнул музейного сторожа.
— Чего надо? — спросил сторож, подойдя к воротам.
— Дядя, — вполголоса проговорил водитель. — Как бы мне у вас трамвай взять напрокат?
— Чего? — переспросил сторож, удивленно вылупив глаза. — Ты что, парень, не в своем уме? Тут музей, а не ателье проката, и трамвай — это тебе не швейная машинка!
— Да брось ты, дядя! — Водитель перешел на шепот. — Вон у тебя как много этих трамваев, я один возьму — никто и не заметит! А ты только отвернись, я быстро управлюсь! А к завтрашнему утру привезу… и тебя, само собой, не обижу!
Он достал из кошелька несколько красивых бумажек и зашуршал ими перед сторожем.
