Леня последовал за ним и оказался в душном и влажном тропическом лесу. Лоб сразу покрылся испариной, голова закружилась от пряных сладковатых запахов.
Старик уверенно шел вперед, раздвигая перед собой лианы и ветки тропических растений. Пройдя так метров 100, он остановился перед приземистым деревом, ронявшим до самой земли водопад густых листьев. Ким Рихардович раздвинул листья и придержал их, пропуская Леню в зеленый шатер. Леня последовал туда с растущим удивлением. Старик проскользнул следом, опустил лиственную портьеру и показал на скрытую за листвой дверь.
Он открыл эту дверь и наконец вывел Леню из оранжереи. Они оказались перед решеткой сада. Ким Рихардович снова огляделся и нажал на один из металлических прутьев. Часть решетки отодвинулась в сторону, за ней оказался старый петербургский двор.
— Ну вот, мы почти и пришли! — проговорил китаист, направляясь к ближайшему подъезду.
— И что, к вам нельзя попасть иначе, чем через оранжерею? — удивленно осведомился Леня.
— Отчего же? Конечно, можно! Но, знаете ли, многолетняя привычка… так я точно знаю, что не привел за собой хвоста.
Он вошел в подъезд, пропустив вперед Леню, поднялся на четвертый этаж. Маркиз уже решил, что их путешествие подошло к концу, но это было не так.
Ким Рихардович подошел не к двери, а к окну, выходившему во двор-колодец, осторожно открыл створку и легко поднялся на подоконник. Повернувшись к Лене, он приказал:
— Делайте, как я! — и тут же исчез.
Леня растерянно уставился на него. Ему показалось, что старик просто выпрыгнул из окна и разбился о булыжники мостовой. Но вдруг откуда-то снизу до него донесся знакомый голос:
— Ну что же вы, Леонид?
Маркиз поднялся на подоконник и взглянул вниз.
Внизу, в полутора метрах от окна, проходила каменная галерея. На этой-то галерее и стоял Ким Рихардович, запрокинув голову, и нетерпеливо глядел на Леню.
— Ну что же вы? Я же сказал — делайте, как я!
Леня вздохнул и спрыгнул, мягко спружинив ногами. Китаист прошел несколько шагов по галерее и открыл другое окно. Через это окно они с Леней проникли внутрь и оказались на другой лестничной площадке, в другом подъезде.
— Предупреждая ваш вопрос, скажу, — проговорил старик, доставая ключи. — Конечно, сюда можно попасть гораздо проще, но мне больше нравится так. Многолетняя привычка, знаете ли. Я, может быть, немного перестраховываюсь, но зато чувствую себя в безопасности!
Он открыл невзрачную, обитую дерматином дверь. За ней оказалась еще одна — стальная, с несколькими надежными замками, которые Леня оценил как профессионал. Прежде чем открыть эту дверь, Ким Рихардович поднял руку к притолоке и провел по ней пальцем. Найдя там незаметный волосок, он улыбнулся:
— Опять-таки привычка. Волосок на месте, значит, здесь без меня никто не побывал!
Наконец все замки были открыты, и Леня оказался в квартире китаиста.
— Мой дом — моя крепость! — удовлетворенно проговорил старик, снова запирая за собой двери. — Теперь мы можем спокойно заняться делом. Вы что предпочитаете — чай или кофе?
— Ну, раз уж вы любите все китайское, чай у вас должен быть замечательный!
— Вы правы, я люблю хорошие сорта чая! Особенно чаи вида Пу Эр…
Через несколько минут Леня отпивал из тонкой фарфоровой чашки удивительный ароматный напиток. Китаист сидел напротив него с такой же чашкой. Сделав несколько глотков, Ким Рихардович проговорил:
— Итак, я считаю, что текст, который вы мне показали, — не просто стихотворение, а тайное послание. Причем у меня есть предположение о том, кто может быть его автором. Но прежде чем я выскажу это предположение, хочу спросить вас — не было ли вместе с этим листком еще каких-то материалов?
— Только вот эта фотография. — И Леня положил на стол перед китаистом Лолин трофей. — Не знаю, поможет ли вам это…
— Что же вы мне сразу ее не показали! — воскликнул Ким Рихардович, склонившись над снимком. — Вот ведь он! Именно о нем я и подумал, когда проанализировал стилистические особенности того стихотворения!
Леня проследил за взглядом китаиста. Тот внимательно смотрел на пожилого китайца, рядом с которым стоял молодой Антон Иванович Штемпель.
— Вы знаете этого человека? — удивленно спросил Маркиз.
— Да, пару раз мне довелось с ним встречаться! — ответил Ким Рихардович, и взгляд его затуманился от воспоминаний. — Но гораздо больше мне пришлось о нем слышать и читать. Это личность легендарная, Ли Юаньхун, придворный последнего императора Пу И, впоследствии — министр в правительстве государства Маньчжоу-Го. Большой знаток истории буддизма, вообще человек разносторонне образованный. Только языков он знал больше 15 — и основные европейские, и несколько восточных. Когда японская армия капитулировала, Ли Юаньхун был арестован, отсидел больше 20 лет, вышел на свободу и еще какое-то время работал переводчиком и консультантом.
— Сколько же лет ему на этой фотографии? — удивленно проговорил Маркиз.
— Затрудняюсь вам точно ответить. Знаете, некоторые китайцы в определенном возрасте словно консервируются, кажется, что годы над ними не властны…
— И не только китайцы! — пробормотал Леня вполголоса, взглянув на своего собеседника.
— Так что — вы думаете, что именно этот господин написал стихотворение про зимние хризантемы?
— Да, у меня и до этого были такие подозрения, а теперь, когда вы показали мне фотографию — эти предположения превратились в уверенность! Наверняка именно Ли Юаньхун написал это стихотворение, вернее — это послание, в котором что-то зашифровано…
— И что же в нем может быть зашифровано?
— Если бы я знал! — Китаист развел руками.
— Одной моей знакомой это стихотворение почему-то напомнило Швейцарию… — проговорил Леня чуть насмешливо.
— Швейцарию? — Ким Рихардович подскочил на месте. — Послушайте, а ведь в этом что-то есть! Ваша знакомая совершенно права! Западные горы… медвежьи следы… а ведь Ли Юаньхун провел какое-то время в кантоне Берн!
— Берн?! — повторил Леня, вспомнив слова Лолы. — А я-то над ней смеялся!
— Никогда не следует пренебрегать женской интуицией, — наставительно сказал Табель. — Ваша подруга, несомненно, права — на гербе города Берна присутствует медведь, стало быть, то, что хотел спрятать Ли Юаньхун, находится в Берне.
— А где в Швейцарии можно спрятать ценную вещь? — оживился Леня. — Ясное дело — в ячейке банковского сейфа.
— И на этот банк указывают последние строчки послания! — подхватил Ким Рихардович. — «И цветок мэй-хуа, словно пара скрещенных ключей, затворяет тайны пленительной ночи…» Стало быть, нужно искать такое здание, с парой скрещенных ключей на фронтоне… Но, Леонид, я не советовал бы вам это делать… Потому что это опасно. Какие-то темные силы появились в городе… Я, конечно, далек от всякой мистики, но многолетняя практика подтверждает…
