Сторожка ничуть не изменилась за те несколько дней, что я её не видел. Она все еще выглядела так, будто вот-вот развалится, но при этом продолжала стоять. Я постучал в дверь и приготовился к долгому ожиданию. По моему глубокому убеждению, хозяин домика должен был спать, но, как ни странно, дверь распахнулась почти сразу. На пороге стоял смотритель. Он выглядел все также, и даже в зубах у него по-прежнему дымилась сигарета; казалось, он вообще не ложился этой ночью.
— Простите, если разбудил, — я все-таки счел нужным извиниться. В моих интересах было поддерживать с этим человеком хорошие отношения.
— Ничего, — он прошел вглубь сторожки, жестом пригласив меня войти. — Проклятая бессонница совсем доконала меня. А я помню тебя, — добавил он с ноткой гордости в голосе, будто прошел какой-то тест. — Захоронение сто восемьдесят один, — радостно провозгласил он, указывая на меня желтым от никотина пальцем
— Вроде того, — я почувствовал непонятный дискомфорт. Было неприятно думать, что я ассоциируюсь у этого человека с могилой маньяка-убийцы. — Хочешь заработать еще сто баксов? — спросил я и тут же увидел, как глаза старика загорелись. Он так вдохновился перспективой наживы, что даже позабыл прикурить следующую сигарету, хотя старая уже догорела.
— Снова ищешь какое-нибудь захоронение?
— Можно и так сказать, — я вздохнул и бросился в омут с головой. Либо сейчас он мне откажет, либо жадность возьмет свое. — Мне нужна могила невинно убитого.
Смотритель внимательно поглядел на меня, как бы решая, не спятил ли я окончательно, а потом снова поразил меня.
— Двести, — как всегда лаконично произнес он. Понимая, что выбора у меня нет, я кивнул.
— Что конкретно ты имел в виду под невинно убитым? — переспросил он после того, как получил двести долларов наличными.
— Мне нужна могила человека, который был убит из-за преступления, которого он не совершал. По ошибки, понимаешь?
Смотритель задумался на несколько минут, а потом пошел к двери. Я последовал за ним.
— Был один такой, — мы шли между могилами, и старик тем временем рассказывал мне историю человека, к могиле которого мы приближались. — Кажется, Гилл Бейри, или что-то вроде того. В свое время эта история нашумела, — он рассмеялся, и его смех перешел в надрывный кашель. Прокашлявшись, он продолжил. — Его обвинили в убийстве девочек Бьюберт, Салли и Бекки и зажарили на электрическом стуле, — на этот раз он ограничился лишь приглушенным хихиканьем, а я подумал, что, пожалуй, работа все-таки оставляет на людях свой отпечаток. — Но потом, года через два, выяснилось, что убийцей был их отчим. К тому времени он сбежал из города с новой пассией, и его жена, мать девчонок, сама заявила об этом в полицию.
— Возможно, она солгала, чтобы отомстить неверному супругу, — предположил я.
— Нет, его вскоре поймали, и он во всем сознался. Он до сих пор гниет где-то в одной из тюрем штата. Представляешь, мать все это время знала, что это он, но молчала, — доверительным шепотом сообщил мне смотритель. Я думал, что он снова будет смеяться, но вместо этого он тяжело вздохнул. — Иногда я думаю, что этот город проклят.
— Вы не первый, кто говорит мне нечто подобное, — заметил я, вспомнив слова Бобби.
— Останешься подольше, стану и не последним, — проворчал старик. — Вот и пришли. Мистер Гилберт Бейри, 1970–1993, — прочитал он вслух надпись на скромном могильном камне. — Ну, я вас оставлю. Дорогу назад сам найдешь.
Я не стал возражать. Вернуться обратно к воротам несложно, к тому же мне совершенно не хотелось, чтобы смотритель наблюдал, как я буду набирать землю с могилы этого парня. Я посмотрел на небольшой холмик перед плитой. Ни цветов, ни оградки. Не похоже, чтобы кто-нибудь заботился об этой могиле, а ведь Гилберту было только двадцать три. Всего на год старше меня, между прочим.
Я поставил на землю сумку, которую специально захватил из машины, вытащил оттуда совочек и контейнер размером с трехлитровую банку, и принялся копать. Мне хватило десяти минут, чтобы наполнить железную емкость землей; подровняв могильный холм лопаткой, я пустился в обратный путь. Я был вполне доволен собой и окружающим миром. И хотя мой карман стал легче на целых двести долларов, я счел это выгодным вложением, потому что теперь у меня было то, что нам сейчас так необходимо.
В отель я успел как раз к завтраку. Моя утренняя прогулка заняла чуть более часа. Не то, что в прошлый раз.
Я с самого утра мечтал о завтраке, и набросился на еду; даже мысль о том, что миссис Гридл, возможно, одержима и желает нам смерти, не испортила мне аппетит. Ксюша тоже спустилась в столовую, так что мы снова были в полном составе.
Патрисия первой встала из-за стола и, сославшись на дела, ушла куда-то в сторону своего кабинета. Все остальные покончили с завтраком одновременно. Когда я выходил из столовой, меня окликнул отец.
— Достал? — только и спросил он.
Я кивнул, похлопав по сумке, которая болталась у меня на плече. Я прихватил её из машины, чтобы отнести к себе в комнату. Если нам вот-вот предстоит вступить в бой с демоном, лучше держать контейнер с землей под рукой, а не в автомобиле.
— Вот видишь, твой брат уже все сделал, а ты даже не приступал, — менторским тоном заметил отец, обращаясь к Диме.
— Так ноут у Влада. Как бы я мог? — парировал брат, бросив на меня хмурый взгляд.
— Пошли, отдам, — махнул я ему.
Пока мы шли до моей комнаты, Дима не переставая ворчал, что я везунчик. И отец меня постоянно хвалит, и девушки обращают на меня больше внимания (тут он, видимо, имел в виду Патрисию, которая, несмотря на все знаки внимания с его стороны, продолжала упорно его не замечать). Я решил последовать её примеру и игнорировал слова Димы, спокойно насвистывая себе под нос веселую мелодию из мультфильма про самую счастливую девочку в мире. Этой песенкой я, кстати, был обязан брату. Димка обожал телевидение вообще и забавные мультики в частности, а я по большей части был вынужден смотреть те передачи, которые он выбирал.
Когда брат забрал ноутбук и ушел к себе, я спрятал сумку с землей подальше под кровать (ведь никакого сейфа в комнате не было) и хотел спуститься к отцу, чтобы рассказать ему о моем вчерашнем открытии. В коридоре меня поджидала Ксения.
— Привет, — она помахала мне рукой.
Я напрягся, так как прекрасно помнил наш последний разговор и не ожидал ничего хорошего. Заметив мой настороженный вид, Ксюша улыбнулась.
— Я только хотела еще раз поблагодарить тебя за мое спасение.
— Не за что, — расслабившись, я улыбнулся ей в ответ. — Ты и твоя мать для нас как родные. Мы бы не допустили, чтобы с тобой что-то случилось.
Ксения что-то говорила, но я вдруг перестал её слышать, потому что мой взгляд наткнулся на одну из висевших на стене картин. То, что было на ней изображено, так меня потрясло, что на несколько секунд я, кажется, перестал осознавать окружающее.
