Каден мотнул головой и убежал, сердито фыркнув – я была рада, что он не стал мешкать. Разрушенное стойло не порадовало бы Берди, не говоря уже о том, что я тревожилась о своих покладистых Отто, Нове и Дьечи, которые могли пострадать от буйного соседа. Я сильно привязалась к осликам. Помещались они не вместе с лошадьми, а в отдельном стойле, но их отделяла лишь тонкая деревянная перегородка.
Каден исчез, не успела я оглянуться, и мы с Рейфом остались одни. Повисла неловкая пауза, только ветер шуршал опавшей листвой у нас под ногами. Откинув с лица волосы, я обратила внимание, как изменился внешний вид моего спутника. Волосы были аккуратно причесаны и завязаны сзади, свежевыбритое лицо блестело в тусклом лунном свете, и я рассмотрела высокие, загорелые скулы. Рубашка тоже была свежая. Не торопясь нарушать молчание, Рейф спокойно, без смущения смотрел на меня. Похоже, такая у него была привычка.
– Разве ты не мог сам успокоить его лошадь? – поинтересовалась я.
Уголок его рта приподнялся в усмешке, но ответом мне был встречный вопрос.
– Что нужно было Кадену?
– Всего лишь убедиться, что я добралась до дома без приключений. Его беспокоил тот гвардеец из таверны.
– Он прав. Лес может таить опасность – особенно, если ходить в одиночку.
Он пытается меня запугать?
– Я не одна. И не такой уж здесь дремучий лес. Кругом люди – в пределах слышимости.
– Разве? – Рейф покрутил головой, как бы пытаясь увидеть людей, о которых я говорила, а потом снова уставился на меня. Все мои внутренности словно скрутило узлом.
Он подошел на шаг ближе.
– Впрочем, есть, конечно, ножичек, скрытый под одеждой.
Мой кинжал? Как он узнал? Ножны были плотно примотаны к телу! Видел, как я непроизвольно касаюсь его? Я обратила внимание, какой он высокий: почти на голову выше меня. Я вздернула подбородок.
– Не ножичек. Кинжал с шестидюймовым лезвием. Достаточно, чтобы прирезать кого-нибудь, если обращаться с ним умело.
– И ты умеешь?
Только метать в неподвижную цель вроде двери гардеробной.
– Вполне, – тряхнула я головой.
Он не ответил, но видно было, что мой кинжал и навыки обращения с оружием не произвели на него должного впечатления.
– Ну что ж, ладно, спокойной ночи, – я повернулась к нему спиной.
– Лия, постой.
Я остановилась, но не спешила оборачиваться. Здравый смысл подсказывал мне, что надо уносить ноги. Уходи, Лия. Не останавливайся. Мне слышались предостерегающие голоса. Моей матери. Отца. Братьев. Даже королевского книжника. Всех, кто на протяжении прежней жизни оберегал меня от любых опасностей, хорошо это или плохо. Не стой, беги.
Но я не подчинилась. Может, дело было в его голосе. Или в том, как он произнес мое имя. Возможно, меня так окрылила недавно испытанная радость от открытия, что и я, оказывается, порой бываю права и что, хотя моя несдержанность иногда может обернуться бедой, правда все равно на моей стороне. А может, это было чувство чего-то невозможного, непредставимого, что вот-вот совершится. Страх и предвкушение, переплетенные вместе.
Обернувшись, я встретилась с его мрачным взглядом, чувствуя исходящую от него угрозу, но не желая первой отводить глаза. Я ждала, что он скажет. Рейф подошел еще на шаг, расстояние между нами сократилось до нескольких футов. Он вытянул руку, я попятилась на ватных ногах – и увидела, что он держит мой чепец.
– Ты обронила это.
Он держал его в протянутой руке – тонкое кружево с налипшей листвой – не двигаясь, ожидая, что я подойду и заберу.
– Благодарю, – шепнула я почти беззвучно и протянула руку за чепцом. Кончиками пальцев я нечаянно коснулась его руки – обжигающе-горячей по сравнению с моей, но Рейф все не выпускал чепец. Заглянув в молчаливом недоумении ему в глаза, я впервые заметила брешь в непробиваемой броне. Его облик, до сих пор такой суровый, смягчился: чуть изогнулись удивленно брови, в глазах мелькнула нерешительность, даже дыхание едва заметно участилось – как будто я застала его врасплох.
– Я его держу, – сказала я. – Можешь отпустить.
Рейф разжал пальцы, торопливо пожелал мне доброй ночи и тут же скрылся на тропе.
Он был смущен. Я вывела его из равновесия. Я не столько увидела это, сколько почувствовала, его растерянность была осязаемой, она передалась и мне. Как? Что я сделала? Я сама не знала, но вглядывалась в черную пустоту, с которой он слился, пока ветер не принялся трясти ветви у меня над головой, напоминая, что час уже поздний, а в лесу очень темно.
Глава одиннадцатая
Убийца
Второго шанса может и не быть.
И все же я позволил себе упустить его.
Я бросил свой седельный вьюк к стене. Мой сосед по чердаку устроился в противоположном углу. Что ж, по крайней мере, здесь хотя бы не тесно. Он приводил меня в бешенство – этот деревенский пентюх, которого развезло с двух стаканов, нацелился на принцессу. Мне был хорошо знаком этот род.
Было ошибкой с ним сойтись, но, так или иначе, других свободных комнат здесь все равно не было, так что при любом раскладе нам с ним все равно пришлось бы делить этот чердак.
Наше жилище не отличалось удобствами. Только крыша над головой да тощие соломенные матрасы, которые мы сами втаскивали наверх. Спасибо еще, что из хлева сюда не доходила вонь – пока. Нельзя не признать, однако, что еда на постоялом дворе была намного вкуснее, чем костлявая белка, насаженная на ветку и поджаренная на костре, к тому же мне смертельно надоело пить воду пополам с песком из мелких речушек.
Надеюсь, темный сидр придется вам по вкусу.
Да, он пришелся по вкусу. Не знаю, что я ожидал увидеть, но только не такое. Поморщившись, я потер бок, вспоминая многочисленные побои – это было давно, но навсегда врезалось в память. Те особы королевской крови, с которыми мне доводилось иметь дело, были сотканы из алчности и трусости, в ней же я не заметил ни того, ни другого. Она храбро держалась с тем наглецом, защищала подругу так, будто у нее за спиной стоит целая армия. Ей было страшно, я ясно видел, как дрожат в ее руке кружки. Но страх не заставил ее отступить.
Но нет, принцесса остается принцессой. Все это – не что иное, как надменная самоуверенность, выдающая ее происхождение. Я вспомню об этом, когда придет ее время – но это не означает, что пока я не могу позволить себе лишние несколько дней насладиться жизнью на постоялом дворе и прочими радостями, прежде чем выполню поручение. А времени на его выполнение у меня предостаточно. Гриз и остальные должны присоединиться ко мне не раньше, чем через месяц. Я не обязан проводить это время в одиночестве, бродя по пустошам и поедая грызунов, если можно остаться здесь. А свою работу я еще сделаю, когда наступит подходящий момент. Комизар всегда мог на меня положиться, и в этот раз я тоже его не подведу.
