– Город без имени? В самом деле? Какая удивительная история.
Я ждала, что он начнет выкручиваться, и он меня не подвел.
– Точнее, это просто местность. Отдельные дома, разбросанные там и сям, в лучшем случае. Мы, те, кто там живет, земледельцы. В основном земледельцы, крестьяне. А ты? Откуда ты родом?
Безымянная местность? Возможно. Крепкий, загорелый – крестьянин, конечно, мог так выглядеть. Однако в нем было и столько некрестьянского – манера говорить, осанка, то, как он держался… но особенно эти пугающие голубые глаза. Жестокие, как у воина. Они никак не походили в моем представлении на глаза мирного крестьянина, возделывающего землю.
Я забрала ягоду, которую он держал, и бросила себе в рот. Откуда я родом? Я прищурилась и ехидно ухмыльнулась.
– Из маленького городка на самом севере Морригана. В основном, крестьяне. Просто местность, в сущности. Разбросанные там и сям домишки. В лучшем случае. Названия нет.
Рейф не удержался от смешка.
– Выходит, мы прибыли из далеких, но очень похожих миров, верно?
Я смотрела на него во все глаза, не в силах поверить, что рассмешила этого сурового человека. Под моим взглядом улыбка медленно исчезла с его губ. Но едва заметные морщинки в уголках глаз все еще таили смех. Этот смех вообще смягчил, казалось, все его существо. Оказалось, что он намного моложе, чем я решила сперва. Лет девятнадцати, вряд ли больше. А интересно…
Я вспыхнула. Что же я делаю: стою и разглядываю его в упор, даже не ответив на вопрос. Я отвернулась и рьяно принялась обирать куст, не разбирая, что передо мной, так что в полупустой корзине оказалось несколько зеленых ягод.
– Не пройти ли нам немного подальше? – предложил Рейф. – Мне кажется, эти кусты мы уже обобрали дочиста, если, конечно, Берди не ждет кислятины.
– Да, пройдем дальше.
И мы стали двигаться вдоль каньона, собирая ягоды. Он спросил, давно ли я работаю на постоялом дворе, и я ответила, что недавно, всего несколько недель.
– А чем ты занималась до этого?
Все то, чем я занималась в Сивике, не заслуживало упоминания. Почти все.
– Я была воровкой, – сообщила я. – Но решила попытать счастья в честной жизни. Пока довольна.
Он улыбался.
– Что ж, по крайней мере, у тебя есть дело, которое прокормит в случае нужды?
– Вот именно.
– А родители? Ты часто с ними видишься?
Со дня нашего с Паулиной побега я не обсуждала этого ни с кем. За мою голову наверняка объявлено вознаграждение.
– Мои родители умерли. Как вам понравилась вчера оленина?
Рейф кивнул, подтверждая, что принимает такую резкую смену темы разговора.
– Очень понравилась. Отменная оленина. Гвинет была щедра и не обделила меня добавкой.
Интересно, в чем еще проявилась ее щедрость, невольно подумала я. Нельзя было сказать, что Гвинет когда-либо переступала границы приличий, но она явно знала, как привлечь внимание определенных посетителей – и мне стало интересно, не был ли Рейф одним из них.
– Так, значит, вы здесь задержитесь?
– На время. По крайней мере, на праздники.
– Вы веруете?
– Можно и так сказать.
Ответ был уклончивым, и я не поняла, что же больше привлекает его в предстоящем празднестве – угощение или вера. На ежегодных торжествах вкусной еде и возлияниям уделялось не меньше внимания, чем священным обрядам, так что каждый участник мог отдать предпочтение тому или другому.
– Я заметила, у вас все руки в порезах. Это от вашей работы?
Рейф поднес руку к глазам, точно и сам только что заметил царапины.
– А, это. Уже почти зажило. Да, это я батрачил в одном хозяйстве, но сейчас я как раз в поисках работы.
– Если вам нечем платить, Берди не уступит, выгонит прочь.
– Берди не о чем беспокоиться. Я только временно без работы. Но денег у меня хватает.
– Тогда все в порядке. А вообще, на постоялом дворе нашлось бы для вас дело – в счет платы. В домике за таверной, например, протекает крыша. С новой крышей Берди смогла бы его сдавать постояльцам и больше заработать.
– А где же тогда жить вам с Паулиной?
Откуда он знает, что мы поселились в домике? Понял, потому что вчера я шла в ту сторону? Но я могла направляться в любой из домов по соседству – если только прошлым вечером он не проследил за мной до дверей.
Словно прочитав мысли, которые пронеслись у меня голове, он добавил:
– Паулина показала мне, где вы живете, когда попросила передать корзины. Она сказала, что идет туда и будет отдыхать.
– Думаю, нам с Паулиной прекрасно подойдет чердак, раз уж Берди сдает его гостям за плату. Мне приходилось жить и в худших условиях.
Рейф хмыкнул так недоверчиво, что мне стало интересно – что он обо мне думает. Вдруг я выдаю благородное происхождение речью или жестами? Ногти у меня коротко острижены, кожа на руках потрескалась, одежда изорвана. Внезапно я испытала гордость, вспомнив наш путь в Терравин из Сивики. Главной задачей для нас было обмануть преследователей, сбить их со следа. Ради этого нам не раз приходилось спать на холодной голой земле, даже не разведя костра.
Каньон сузился, и мы пробирались по еле видной тропинке, пока она не вывела нас к зеленому плато, с которого открывался вид на море. Здесь гулял сильный ветер, который сразу набросился на меня, растрепал волосы. Приводя в порядок косы, я смотрела на штормовое море, темно-лиловое со снежно-белыми бурунами, пугающее и притягивающее. Жара осталась в каньоне, и от холода мои голые руки покрылись гусиной кожей. Волны набегали и разбивались о зубчатые утесы узкого залива, оставляя за собой пенные следы далеко внизу под нами.
– Не советую подходить ближе, – заметил Рейф, – Камни здесь ненадежны.
Взглянув вниз, на расщелины, которые тянулись от края утеса, словно когти хищного зверя, я попятилась назад. Вокруг не росло ничего, кроме травы.
– Кажется, ежевики здесь нет, – констатировала я очевидный факт.
– Нет, – подтверил Рейф. Он перевел взгляд с расщелин на меня, и я ощутила почти физическую тяжесть, пока в течение нескольких долгих секунд он меня изучал. Спохватившись, он отвернулся в сторону берега.
Я проследила направление его взгляда. Вдалеке виднелись остатки двух выбеленных временем массивных куполов, обвалившихся с наветренной стороны и все же высоко вздымавшихся над прибоем, будто ребристые остовы гигантских морских животных, выброшенных на берег.
– Наверное, когда-то они выглядели величественно, – сказала я.
– Когда-то? Они и сейчас величественны, разве не так?
Я пожала плечами. Тексты писаний Морригана пестрели предостережениями относительно Древних. Глядя на то, что от них осталось, я чувствовала печаль. Полубоги, которые некогда обрели власть над небесами, были низвержены и истреблены. Мне всегда представлялось, что я слышу бесконечную скорбную траурную песнь, которую поют их порушенные творения. Я отвернулась, вглядываясь в дикие травы, колышущиеся на равнине.
